Фрэнсис Вилсон - Ночной мир

— Да, это правда, — сказала Кэрол и отвернулась. — И есть, и нет.

Билл заметил невыразимое страдание в ее глазах и прижался плечом к выступу стены так, чтобы стало больно. Пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не броситься к ней.

— Но какое это имеет отношение к тому, что происходит в этой комнате? Признаться, я совершенно не понимаю.

— За всем этим стоит мой сын, — сказала Кэрол, понизив голос и не глядя на него.

Хэнк огляделся:

— Может быть, кто-нибудь объяснит мне, в чем дело?

— Я попытаюсь, мистер Трис. — Глэкен вышел вперед. — Вы конечно, помните, что я только что рассказывал о человеке по имени Расалом, который в древнейшие времена заключил союз с Врагом и стал его доверенным лицом. В пятнадцатом столетии этот человек попал в заключение в Восточной Европе. Он так и остался бы узником, но германская армия по чистой случайности освободила его в 1941 году. Но прежде, чем окончательно освободиться, он был уничтожен. Или, по крайней мере, так казалось. Благодаря совершенно исключительному и благоприятному для него стечению обстоятельств, Расалом смог проникнуть в тело еще не родившегося мужчины, который получил имя Джеймс Стивенс.

От Билла не ускользнуло, что Хэнк бросил острый взгляд на Кэрол: когда они встретились, ее фамилия была Стивенс.

— Но внутри Джима Стивенса он был абсолютно бессилен, — продолжал Глэкен, — и обладал только способностью созерцать мир изнутри его тела. До тех пор, пока Джим не женился на Кэрол Невинс, и они не зачали ребенка. Этим ребенком стал Расалом. Он вновь родился в 1968 году. Потом затаился на десятилетия, ожидая, пока его новое тело достигнет зрелости, впитывая энергию из окружающего его мира: из войн и геноцида в Южной Африке, из межафриканских конфликтов и ближневосточных кризисов, из бесчисленных проявлений вражды, злобы, желчности и всех тех жестокостей, которые каждый день творятся в нашей жизни. Он ждал подходящего момента, чтобы предпринять что-то. Несколько месяцев назад он обнаружил, что ему никто не противостоит, и пустил пробный шар — в прошлый четверг утром задержал восход солнца. С тех пор он день ото дня активизировал свою деятельность.

Хэнк неотрывно смотрел на Кэрол.

— Твой сын? Я не верю. Не верю во все эти сказки. Пойдем, Кэрол, я отведу тебя домой.

— Но проблема все равно не исчезнет, — возразила Кэрол, не отводя глаз. — Нам от этого не уйти.

— Лучше столкнуться с этим где-нибудь в другом месте. Где угодно, только не здесь. Здесь я не могу сосредоточиться.

Кэрол встала:

— Хорошо. Пусть в другом месте. Но так или иначе, мы с этим столкнемся.

Биллу так хотелось их образумить, убедить Хэнка, заставить его поверить, но он не мог вмешиваться в чужие дела. Встать между мужем и женой, даже если женой была Кэрол.

Кэрол попрощалась и поблагодарила Глэкена. Хэнк не сказал ни слова. Они ушли под общее молчание. Тогда к Глэкену подошел Джек:

— Можно время от времени пользоваться вашими услугами? — спросил он, похлопывая старика по спине. — Если, к примеру, у меня засидятся гости, вы зайдете и поможете мне от них избавиться?

Глэкен улыбнулся, и даже Билл, поглощенный мыслями о Кэрол, не мог удержаться от смеха. Посмеяться — всегда хорошо, тем более неизвестно, когда еще у него появится причина для смеха.

3. ПРИГОТОВЛЕНИЯ

— Да ведь они все сумасшедшие, или я ошибаюсь? — сказал Хэнк, когда они повернули налево, на Пятьдесят седьмую стрит, и пошли в восточном направлении.

Полиция никого не пропускала в Центральный парк, и все ведущие к нему улицы были перекрыты. Поймать такси казалось невозможным, так что Кэрол и Хэнку пришлось добираться в южную часть города пешком. Солнце уже начало припекать, и проплешины на голове Хэнка поблескивали. Кэрол пожалела, что не оделась легче.

— Кто? — спросила она, хотя прекрасно понимала, кого он имеет в виду.

— Твои друзья. Они с большим приветом и тебя заразили.

От Кэрол не ускользнуло, что, говоря все это, он наблюдает за ней, и при этом лицо у него напряженное. Ему так хотелось, чтобы Кэрол с ним согласилась!

— Из всех, кто там был, только Глэкен и Билл — мои друзья, и я могу за них поручиться. Так вот, Хэнк, они вполне нормальные люди, уверяю тебя.

— Но только сумасшедших, Кэрол, одолевают навязчивые идеи. — Он говорил почти с мольбой.

— А то, что солнце восходит позже, а заходит раньше — тоже навязчивая идея, Хэнк? — спросила она настойчиво. Он должен поверить, должен понять, она заставит его. — А дыра в Центральном парке, по-твоему, это мираж? А люди, погибшие прошлой ночью, — тоже навязчивая идея?

— Возможно, — сказал Хэнк, — возможно, все мы стали жертвами какой-то коллективной формы истерии.

— Только не говори, что ты действительно в это веришь.

— Ну ладно, не верю. Просто выдаю желаемое за действительное. Но от всех этих чудовищных событий, происходящих сейчас в мире, навязчивые идеи, посещающие твоего друга Глэкена, вовсе не становятся правдоподобнее. Я хочу сказать: тот факт, что на земле и на небесах творится какое-то безумие, отнюдь не означает, что я должен молча проглатывать то, что говорит этот выживший из ума старик.

— Конечно. Но суди сам: не нашлось в мире еще ни одного научного авторитета, который взялся бы объяснить этот бред, в котором мы живем последние дни.

— Но добавить к старому бреду новый — совсем не значит его объяснить.

— Хэнк, но все это правда, — промолвила Кэрол, — клянусь тебе. Многое из того, что я видела, подтверждает справедливость его слов. Многое, чего никому не пожелала бы видеть. Он не сумасшедший.

Хэнк изучающе посмотрел на нее своими карими, сейчас не такими яркими, как при солнечном свете, глазами.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Потом расскажу. Сегодня вечером за бутылкой вина я расскажу тебе все, о чем боялась рассказывать раньше.

Некоторое время они шли молча. Кэрол знала, что Хэнк, по своему складу ученый, сейчас анализирует и просеивает полученную им информацию. Он все разложит по полочкам, а потом займется этой проблемой и придет к каким-нибудь выводам. Такова была его суть. Никаких всплесков внезапных прозрений. Но стоило ему прийти к какому-нибудь мнению, и он оглашал его как вердикт.

Неожиданно они вздрогнули от звука шин, скребущих о мостовую, и громких криков. Обернулись и увидели, как поднимается в воздух такси. Водитель раскрыл дверцу и, повиснув на ремне, спрыгнул на мостовую.

Женщина и ребенок высунулись из окон и призывали на помощь.

— Господи! — воскликнула Кэрол. — Неужели никто ничего не может сделать?