Матерь Тьмы - Фриц Ройтер Лейбер
«Но разве даже эта защита не являлась построением рационалистического обоснования, – спросил себя Франц, – попыткой избежать столкновения с непреодолимым вопросом, к которому вас подводят: реально ли параментальное?»
А как ответить на этот вопрос, если ты все время куда-то мчишься и все больше и больше устаешь?
Тут Франц внезапно понял, как можно было бы сейчас ускользнуть, или, по крайней мере, выиграть время, чтобы подумать о безопасности. И для этого не потребуется ни алкоголя, ни наркотиков, ни секса, ни снижения бдительности. Он нашарил в кармане записную книжку и поискал в ней на ощупь – да, билет на месте. Он чиркнул спичкой и взглянул на часы. Еще нет восьми – если поторопиться, можно успеть. Он повернулся. Темно-синее такси, высадив своего пассажира, ехало обратно по Бивер-стрит с включенным сигнальным фонарем. Франц сошел с тротуара и поднял руку. Машина остановилась, он сунулся было туда, заколебался, но, окинув испытующим взглядом салон и удостоверившись, что там нет никого и ничего постороннего, сел и захлопнул дверь, одобрительно отметив про себя, что окна закрыты.
– Муниципальный центр, – сказал он. – Дом ветеранов. Там сегодня концерт.
– А, один из этих… – протянул пожилой водитель. – Я предложил бы, если не возражаете, не выезжать на Маркет-стрит. Там сейчас сплошная пробка. В объезд будет хоть и длиннее, но быстрее.
– Отлично, – ответил Франц и откинулся на спинку сиденья. Такси свернуло к северу, на Ной-стрит, и набрало скорость. Он знал (или был полностью уверен), что обычные физические законы не применимы к параментальному миру, даже если его обитатели реальны, так что пребывание в быстро движущемся автомобиле не делало его положение более безопасным, и все же сейчас ему было спокойнее.
Немного отвлек его и привычный драматизм поездки на такси – темные дома и витрины магазинов, проносящиеся мимо, снижение скорости на ярко освещенных поворотах, мелькание зеленых огней светофоров и красных стоп-сигналов. При этом он исправно продолжал следить за окружающим пространством и регулярно поворачивал голову, чтобы посмотреть то влево, то вправо, то назад.
– Когда я был пацаном, – сказал водитель, – Маркет-стрит не расковыривали то и дело. А теперь, можно сказать, делают это непрерывно. БАРТ этот… И на других улицах почти то же самое. А все эти чертовы высотки. Без них было бы куда лучше!
– Тут я с вами согласен, – ответил Франц.
– Вы да я… – неопределенно протянул водитель. – И ездить было бы куда легче. Ну, куда лезешь, козел!
Последняя, довольно сдержанная, реплика была адресована машине, которая пыталась вырулить на правую полосу на Макалистер-стрит, хотя, конечно, таксист не надеялся, что неосторожный водитель услышит его. В одном из переулков Франц увидел Красное пятно, рекламу заправочной станции «Юнион 76» – огромный оранжевый шар, похожий на Юпитер. Они свернули на авеню Ван Несс и сразу же остановились у обочины перед Домом ветеранов. Франц расплатился, добавив щедрые чаевые, пересек широкий тротуар и через широкую стеклянную дверь вошел в высокий вестибюль, уставленный модернистскими скульптурами из восьмидюймовых труб, наводящих на мысль о войне гигантских металлических червей.
Вместе с несколькими другими припозднившимися посетителями он поспешил к лифту в глубине холла, испытав одновременно легкий приступ клаустрофобии и облегчение, когда двери медленно закрылись. На четвертом этаже они присоединились к толпе людей, собравшихся в фойе к последней минуте, чтобы предъявить билеты, взять программки и войти в белый, как чашка костяного фарфора, не слишком просторный, но с высоким клетчатым потолком концертный зал, уставленный рядами складных кресел, которые, на первый взгляд, были по большей части заняты.
Поначалу толпа в фойе встревожила Франца (кто угодно мог в ней затеряться, что угодно могло в ней скрыться), но довольно быстро на нем начала умиротворяюще сказываться нормальность концертной обстановки: консервативные, в основном, одеяния (что у респектабельных людей, что у хиппи), мелькавшие среди прочих, эльфоподобные особи в претенциозных нарядах, соответствующих самому утонченному искусству, кучки престарелых меломанов, дамы в строгих вечерних платьях с серебряным отливом, джентльмены при старомодных воротничках и манжетах. Одна молодая пара особенно привлекла внимание Франца. Оба были невысокими и изящными, оба выглядели безупречно чистенькими. И одеты были в очень хорошо сшитую, совершенно новую одежду в стиле хиппи: он – в кожаной куртке и вельветовых брюках, она – в красивом синем «вареном» джинсовом костюме с большими бледными пятнами. Они походили на детей, но аккуратно подстриженная бородка мужчины и выразительный, хоть и не вызывающий, изгиб нежной груди женщины говорили о том, что они взрослые. Они держались за руки, как куклы, будто привыкли очень заботливо обращаться друг с другом. Так могли бы выглядеть принц и принцесса на маскараде, подготовленном и проводимом седобородыми старцами.
Очень осведомленная и холодно расчетливая часть разума Франца подсказывала ему, что здесь для него нисколько не безопаснее, чем в темноте. Тем не менее, его страхи постепенно рассеивались, точно так же, как это было, когда он вошел в дом на Бивер-стрит, а потом, немного позже, когда ехал в такси.
И тут, как раз перед тем, как войти в зал, он мельком увидел в дальнем конце фойе две спины – довольно низкорослого седого мужчины в вечернем костюме и высокой стройной женщины в бледно-коричневом струящемся платье и с бежевым тюрбаном на голове. Они как будто оживленно беседовали, и, когда дружно повернулись к нему лицами, его обдало ледяным ознобом, потому что женщина, как ему показалось, прикрывала лицо черной вуалью. Но в следующий миг он разглядел, что женщина была негритянкой, а лицо мужчины оказалось несколько свиноподобным.
Нервно протиснувшись в зал, Франц услышал, как его окликнули по имени, вздрогнул, но тут же опомнился и поспешил по проходу вперед, в третий ряд, где Гуннар и Сол заняли для него место между ними.
– Самое время, – мрачно буркнул Сол, когда Франц протискивался мимо.
Стоило ему сесть, как Гун повернулся с соседнего кресла, слегка ухмыльнулся и, коротко прикоснувшись к предплечью Франца, сказал:
– Мы уже начали бояться, что ты не придешь. Ты же знаешь, что Кэл очень сильно зависит от тебя, да?
Тут Франц стал поправлять куртку, в кармане звякнуло стекло, и Гун, не скрывая удивления, взглянул на него.
– Разбил бинокль на Корона-Хайтс, – коротко сказал Франц. – Потом расскажу, как это случилось. – Его неожиданно осенило: – Слушай, Гун, ты разбираешься в оптике? На практике – призмы, линзы,
