Они приходят осенью (СИ) - Дмитрий Александрович Видинеев
— Эта осень… — вздохнул Василий Иванович, — Неправильная она какая-то. С августа не было ни единого погожего денёчка. Сплошная серость. Такая погода давит на сознание, и я не удивлюсь, если и мне какая-нибудь чертовщина померещится.
Марина едва не выкрикнула: «Да поверь же мне! Я правда это видела!» Но вовремя осеклась, сдержалась. Подобный порыв Василий Иванович счёл бы за истерику, а истеричкой она никогда не была и становиться не собиралась. Он ей не верит? Ну и ладно, значит, тема закрыта. А чтобы поставить точку, она произнесла:
— Да, всё дело в этой проклятой осени. Ты прав.
Глава вторая
Смена закончилась. Возвращаясь домой, Марина поймала себя на том, что неосознанно поглядывает на прохожих, в попытке рассмотреть в их лицах что-то необычное. Полтора часа прошло с тех пор, как она увидела чудовище, а впечатления не только не померкли, они наоборот усилились. Ко всему прочему пробудилось любопытство. Чувство, напоминающее беспокойного зверька, суетливо заворочалось в душе, требуя найти произошедшему объяснение. Марина сознавала, что стала свидетелем чего-то тёмного, тайного и ей хотелось эту тайну разгадать, хотя внутренний голос настойчиво предупреждал: остерегайся!
Мокрый, озябший город. Желтоватый свет фонарей отражался в лужах, по проспекту шелестели шинами автомобили. Марина родилась в этом небольшом городке, выросла. Он для неё был как книга, которая в детстве увлекала, радовала, но с годами обложка выцветала, а к описанной в книге истории потерялся интерес. До сего дня. Ведь сегодня она, Марина Самарина, тридцатидвухлетний врач скорой помощи, научилась читать между строк. Город больше не казался ей обычным и скучным, он убедил, что ещё способен удивлять. И пугать. Впрочем, теперь уже страх по десятибалльной шкале «ужасности» снизился где-то до трёх-четырёх, уступив место волнительной озадаченности и желанию узнать больше.
Она спустилась в ведущий под проспектом подземный переход. Стены были разрисованы граффити, которые по неясным причинам игнорировали коммунальные службы. Похоже, эти самые службы считали, что всё находящееся ниже уровня земли их не касается. Марина сотни раз проходила по этому коридору и на граффити внимания не обращала, для неё это всегда были неопределённые цветные пятна. Но сейчас взгляд как магнитом притянуло к одному странному изображению. Рисунок был абстрактным, в стиле Пикассо, но Марина всё же разглядела серую морду монстра, из широко раскрытого рта которого тянулся длинный язык. А ещё она рассмотрела угловатую надпись:
«Они приходят осенью. Наш город — их пастбище. Только те, кто умер и воскрес, смогут их увидеть».
И личина чудовища, и эти слова были словно бы частью единой мозаики, и если не вглядываться, то всё это можно и не заметить, как дальтоники не замечают цифры в полихроматических таблицах Рабкина. Но Марина как будто точно знала, на что смотреть, а потому видела, различала.
— Они приходят осенью, — пробормотала она, ощущая, как снова пробуждается внутренняя дрожь. В тусклом свете грязных светильников это граффити казалось ей какой-то древней фреской с зашифрованными тайными знаниями. Она подумала, что неизвестный художник изобразил всё это для посвящённых, для тех, кто знал, что чудовища существуют. Впрочем, была вероятность, что автор граффити обыкновенный сумасшедший, который выплеснул на стену подземного перехода нечто, порождённое его больной фантазией. Однако Марина, едва допустив подобный вариант, тут же выругала себя за это допущение. Не хотелось ей верить в безумного художника и всё тут.
— Наш город — их пастбище, — задумчиво произнесла она.
— Вы что-то сказали?
Марина вздрогнула, оглянулась. Рядом стоял полицейский патруль — девушка и парень. Вопрос задала девушка, и глаза её буквально излучали желание оказать кому-нибудь помощь.
— Простите, это у меня такая дурная привычка. Болтаю иной раз сама с собой, — Марина виновато улыбнулась. Она почему-то была уверена, что девушка полицейский, как в своё время фельдшер Даша, сейчас поведает о собственных неконтролируемых чудачествах. Но нет, не поведала. Девушка лишь дёрнула плечами, буркнула «бывает» и вместе со своим молодым напарником двинулась дальше, явно разочарованная, что её помощи не потребовалось.
Проводив патрульных взглядом, Марина подумала, что сегодняшний день, это день откровений. Многое предстояло осмыслить. Отчего-то она была уверена: город продолжит подбрасывать ей подсказки, нужно только глядеть в оба, обращать внимание на то, на что раньше даже мимолётного взгляда не бросила бы.
С этой мыслью Марина дошла до своего дома. Когда приближалась к подъезду, заметила двух мужчин, которые стояли возле фонаря. Один был приземистый, полноватый, в чёрном плаще и в кепке; другой — рослый, плечистый, в короткой кожаной куртке. Марина встревожилась, потому что эти типы глядели на неё как-то оценивающе.
— Марина, — позвал рослый, шагнув ей навстречу. — Привет. Не узнаёшь?
Она застыла, с подозрением всматриваясь в его лицо и на всякий случай открыв сумочку, в которой лежал газовый баллончик.
— Вспомни, кому ты в школе постоянно давала списывать? — мужчина улыбнулся.
Марина вспомнила и охнула.
— Семён! Семён Зайцев!
Сейчас он был с короткой стрижкой, а в школьные годы волосы достигали плеч, потому что Семён мучительно стеснялся оттопыренных ушей. Он всплеснул руками.
— Собственной персоной.
Если бы Марине взбрело в голову составлять список знакомых, которых она меньше всего ожидала увидеть, то бывший одноклассник Семён Зайцев был бы в числе первых. Из поля её зрения он исчез сразу же после окончания школы. Поговаривали, что он уехал в Москву и собирался поступать на актёрский во ВГИК. И вот объявился. Но зачем? Марина не сомневалась, что он здесь не случайно. Явно торчал возле подъезда вместе со своим пухлым приятелем, поджидая именно её.
С трудом скрывая настороженность, она процедила:
— Рада тебя видеть, Семён. Как говорится, сколько лет, сколько зим. Но… как ты здесь?
Он состроил печальную мину, явно желая этим сказать, что сюда его привела, к сожалению, не память о школьном прошлом.
— Я здесь по делам, Марина, и эти дела касаются тебя.
— Вот как?
— Ага. Ты сегодня кое-что видела и сделала то, что делать не следовало.
Марина напряглась, отступила от него на шаг, подумав, что судьба словно с цепи сорвалась и преподносит один сюрприз за другим, не давая времени на передышку. Ещё не понизился градус эмоций, после увиденного в переходе граффити, а уже новое откровение надвигалось как волна. Бывший одноклассник связан с тем, что она сегодня видела! Но, судя по голосу, настроен он благожелательно, в отличие от пухлого типа, который, как успела заметить Марина, поглядывал на неё агрессивно. Так хищники смотрят на добычу.
— И что же я сделала такого, что делать не следует? — спросила она осторожно.
Семён усмехнулся, причём как-то отточено сделал это уголком губ. Оттого
