Клуб - Кайл М. Скотт
Меньше чем через минуту Коннор уже трахал свою подругу детства, страстно облизывая ее соски и крепко держа за задницу.
И даже когда стенки ее влагалища обхватили его член, словно доя его, пока она мчалась к своему собственному оргазму, взгляд Коннора обратился на девушку, лежащую на полу их комнаты.
Девушку, которую они похитили, связали и избили.
Ее глаза были устремлены на него. Встретившись с ее взглядом, и упиваясь ее страхом и ненавистью, он излился в Фиону.
ДЕВУШКА
Она не отводила взгляд, даже когда грязный извращенец трахал свою девку с выпученными глазами, пуская слюни.
Она не отводила взгляд, хотя отвращение переполняло ее, а ярость раскалялась, как расплавленный металл.
Ей хотелось закрыть глаза, не желая видеть, как эти два животных совокуплялись, не желая быть свидетелем их плотских утех. Она знала, что это только еще больше заводит этих больных ублюдков. Но его похотливый взгляд прожигал ее, бросая вызов. Она держалась стойко.
Закрывать глаза было нельзя.
Она держалась все утро, и от этого ад становился только глубже и отчетливее.
Девушка слышала все, что происходило в соседней комнате. Каждый ужасный крик. Стены в этом дерьмовом мотеле были тонкими, как бумага. Она не питала иллюзий, и ей даже не нужно было видеть это, она и так знала, что два психа делали с ее старшей сестрой Келли.
Образы, душераздирающие и отталкивающие, ужасов, совершаемых над Келли, переполняли ее сознание.
Было гораздо ужаснее наблюдать за тем, как в ее воображении разыгрывается сцены страданий сестры, чем осознавать свою собственную ужасную беспомощность.
Девушка знала, что она следующая.
Что бы эти двое - лидеры этой маленькой банды маньяков - ни сделали с ее Келли, это было кошмарно.
Она до сих пор слышала эти приглушенные крики, которые звенели у нее в ушах, как церковные колокола, звонящие в аду. Хуже страдальческих криков ее сестры была только мертвая тишина, наступившая после того, как все закончилось.
Она знала, что Кэлли больше нет.
Возможно, это было благословением.
Но, черт возьми, это не было похоже на благословение.
Об этом она и думала, смотря в глаза мужчине, в которых плещется порочная страсть, жестокость и превосходство, и в чьем лихорадочном взгляде она могла прочесть свое собственное страшное будущее.
Изнасилование, пытки, смерть.
Но она все равно смотрела в них.
Девушка изо всех сил старалась не показывать страха, хотя на самом деле была в ужасе. Она не хотела, чтобы этот тощий, тщедушный маленький сукин сын упивался ее ужасом. Она была выше этого. Она выдержит взгляд этого ублюдка, и продолжит смотреть на него, пока он не отвернется первым. Пока не поймет, что она не ягненок для заклания, которому уготована смерть с кровью и мольбами.
Пока он не поймет, что она сильнее его.
И именно так она и сделала.
Его оргазм уже отступил, и она увидела, что животное в его глазах сменилось испуганным взглядом маленького мальчика. Он быстро отвел взгляд, его внимание вернулось к шлюшке, которую он только что трахал.
Она победила его в его маленькой игре, хотя не чувствовала никакой победы.
Она чувствовала лишь пустой ужас и глубокое отчаяние, зная, что этот маленький, тщедушный и слабый на вид парень, скорее всего, будет последним, кого она увидит на этой земле.
Ее мать и отец никогда не узнают, что с ней стало.
И с ее сестрой.
Она боролась со слезами.
Не из-за себя, а из-за Келли.
Келли, которая летом собирала цветы и дарила их с любовью и заботой маме к ее безудержному восторгу.
Келли, которая всего два года назад была королевой бала и покорила весь их родной город своей красотой, добротой и грацией.
Келли, которая видела в людях только хорошее, даже в этом мире, где люди чаще ранят друг друга, чем лечат.
Келли больше нет. Вырванная из мира этими монстрами и их друзьями, словно она была просто мусором; ее свет погас.
Ее сестра покинула мир, который так любила, в ужасе и боли. Это была мерзость, ошеломляющий акт зла, взять такую чистую и невинную, какой она была, и испортить и уничтожить все, чем она когда-либо была или могла стать.
Теперь, когда парень выдохся и потерял к ней всякий интерес, и она перевела взгляд на грязное, заляпанное отпечатками рук окно мотеля.
Занавески мягко колыхались в мягком океанском бризе, который проникал сквозь плохо прилегающий уплотнитель оконного стекла. Она чувствовала запах моря, даже сквозь вонь секса. Снаружи проносились машины, некоторые с громким ревом двигателей, некоторые тише, поскольку их водители, несомненно, наслаждались неторопливой поездкой вдоль этого красивейшего побережья.
Два психа сейчас тихо переговаривались, как это обычно делают два любовника после занятий любовью под звездным небом. Это само по себе было мерзостью. Извращение романтики.
Она сосредоточилась; звук проносящихся снаружи машин помог ей отвлечься от ублюдков.
Однако этого было недостаточно, чтобы заглушить ужасные отголоски страданий сестры, которые засели у нее в голове.
Совсем недостаточно.
Девушка решила, что будет слышать эти ужасные отголоски до самой смерти, когда бы она ни наступила. Возможно, сегодня, если ее похитители захотят.
Звуки, доносившиеся из-за окна мотеля, словно насмехались над ней. Она была в двадцати футах от двери номера мотеля и нормального мира, что был снаружи. Но с таким же успехом могла быть затерянной среди звезд.
Двадцать футов между здравомыслием и безумием.
Между раем и адом...
Двое психов тихонько хихикали, лаская друг друга и с любовью глядя друг другу в глаза.
Из соседней комнаты доносились звуки, не поддающиеся определению: передвижение мебели, возможно, и тихий гул телевизионного шоу, слишком приглушенный, чтобы расслышать слова, произносимые неизвестными персонажами в их неизвестном мире.
Она также слышала смех. И мелодию. Казалось, женщина пела вслух, радостно, оживленно после...
...того, что они там сделали с Келли.
Это было оскорблением для ее мертвой сестры.
Девушка почувствовала, как слезы наворачиваются знакомым жгучим потоком, и поборола их.
Келли...
Келли превосходно пела, ее голос мог за считанные секунды проникнуть и исцелить сердце.
Келли заставляла
