Дэннис Крик - Судьба вампира

— Может, вы ошиблись?

— Нет, ошибки быть не может. Уж поверь старику.

— Тогда как у него получилось уйти незамеченным?

— Вот! Это самое интересное. В его доме мы не нашли ни потайных дверей, ни подземного хода. Гаденыш просто растворился в воздухе, словно тень! Это, кстати, еще одно доказательство.

— Но это еще не преступление, святой отец. Как вы можете утверждать, что Люций — вампир, если у вас нет прямого подтверждения его вины?

Кровь на одежде может быть чьей угодно. В том числе и самого поэта.

А может, он просто не в ладах с душевным здоровьем? Вполне возможно, его прозрение сыграло с ним злую шутку. И пришло время, когда он, наконец, стал пожинать плоды своего чудесного исцеления.

— О, да! Я догадывался, что ты заговоришь о сумасшествии. Именно так легче всего объяснить его странное поведение. Но я знаю, что он вампир.

Неделю назад я видел его ночью на озере Пиала. Он ходил по берегу голым, и рот его был в крови!

— Голым! — усмехнулся Черноволосый. — Эка невидаль! Я, когда испишусь, тоже иногда хожу купаться на озеро голым. Смотря, сколько до этого просижу в «Орлином гнезде»!

— Да, но если бы дело было только в этом, — старик покачал головой, — Все уже привыкли видеть в нем зрячего. Никто не удивляется тому, что он спокойно ходит по улицам города и узнает соседей и друзей. Это стало нормой, — священник выдохнул. — И это хорошо. Но вот то, что я увидел позже, нормой быть не может ни при каких обстоятельствах.

— И что же вы увидели?

— Я дождался, когда он покинет берег, и исследовал те места, по которым он ходил. И знаешь, что я там обнаружил?

— Что?

Старик перегнулся через стол, поближе к собеседнику. В это время Черноволосый снова поднял свою кружку и медленно опрокинул ее содержимое.

— Труп.

Черноволосый насторожился.

— Обескровленный труп Изота Гальера! Да, да, того самого мальчишки Изота, который чистил нам сапоги в обувной лавке постоялого двора «В бегах»! Ты помнишь его?

— Такой низенький паренек с прыщавым лицом?

— Он самый. Я наклонился в надежде уловить хоть малейшие вздохи, но кроме жужжания мух в его волосах не услышал ничего. Я осмотрел тело. Он лежал на спине, бледный, как смерть. Голова его была повернута набок. Вся шея его была в крови. Я подумал, что ему нанесли разящий удар ножом и приподнял его подбородок, чтобы иметь возможность рассмотреть рану. Но вместо кровавого рассечения я увидел укус!

— Вы хотите сказать, что его укусил Люций?

— А что я должен был подумать? — один глаз старика невольно дернулся. — Поэт покидает место своего злодеяния, кровь капает с его губ, а через пять минут я нахожу труп с искалеченным горлом!

Черноволосый потряс головой, словно выбивая из мозгов хмель. Это была не первая его попытка протрезвиться, но, естественно, и она ни к чему не привела.

А не приснилось ли вам все это, святой отец? Лучше глотните. Плеснуть? — он кивнул на вторую кружку, с начала разговора остававшуюся пустой.

— Если бы я не был уверен в своих словах, я бы не стал об этом даже заикаться.

— Не знаю, не знаю, — парень нахмурился. — Мое дело маленькое. Я никого не обвиняю, но и не защищаю. Я всего лишь писарь. Откуда мне знать, где правда, а где ложь?

— Это не ложь, Галба! Я говорю то, что видел своими глазами!

— Виной всему могли быть волки… они водятся в тех лесах, — писарь отставил кружку в сторону и стал разгонять рукой дым, застивший глаза.

— Конечно, могли быть и волки! — из серых клубов выплыло морщинистое лицо старика. — Только волки не пьют кровь. Они съедают свою добычу.

Позже мы со скобрами потянулись в лес, чтобы забрать тело Изота. Но не нашли его на месте. Там, где он лежал, осталась лишь примятая трава.

— Может, вы перепутали место?

— Кого ты хочешь обмануть? Себя или меня?

— Не знаю. Вполне возможно, он решил, наконец, убраться из города. Он давно обещал… Еще тогда, на постоялом дворе он проговорился, сказал, что мечтает о гораздо большем, чем об участи простого чистильщика обуви.

— Если тебе так будет легче, то думай так.

— Почему вы тогда сразу не взялись за дело вместе со своими скобрами? За неделю вы бы выбили из него признание.

— Я хотел в одиночку схватить вампира, дабы не подвергать опасности других людей.

— Благородно, — усмехнулся Галба. — Но мне кажется, вы просто хотели славы.

— При чем здесь слава, щенок? Я молчал потому, что хотел до конца убедиться в своих подозрениях, а потом взять его с поличным. Если бы я разболтал всем то, что видел, Люций бы уже давно убежал из Менкара!

— А мне кажется, что если бы не ваше тщеславие, святой отец, многие жизни были бы спасены.

— Эх, Галба Тарот, если бы не время и не место нашей беседы, я бы…

— Знаю, знаю, вы бы лишили меня должности. Или, чего хуже, обвинили бы в клевете или сговоре с дьяволом. Так часто бывает.

— Проклятый писарь, твой поганый язык тебя погубит!

— Ничего не могу с собой поделать. Когда выпью, говорю все, что думаю.

Так значит, теперь вы уверены в том, что он вампир?

А кто он, по-твоему? Говорю же, я видел, как он спешно покидал берег Пиалы с окровавленным ртом!

— Ну, хорошо, хорошо, успокойтесь, святой отец. Пусть будет так, как вы говорите, — Галба развел руками, взгляд его потонул на дне полупустой кружки. Для него не стоял вопрос ребром: верить или не верить священнику. Это было как-то второстепенно. Самым главным для него было сейчас — опрокинуть еще пару кружек.

— Говорят, если посмотреть вампиру в глаза, то можно увидеть свою душу, как она есть.

Старик все-таки плеснул себе горячительного из высокого кувшина и залпом опорожнил глубокую кружку.

— Вот это правильно! Вот это нормально! — Черноволосый улыбнулся. — А то сидите мрачнее тучи. Это вас успокоит, святой отец.

— Не знаю насчет души, но то, что слух и обоняние у них, как у дьявола, это точно.

— Говорят, они могут превращаться в волков…

— Я и здесь промолчу. Перевоплощений я не наблюдал. А вот свидетелем исчезновения одного из них мне пришлось стать буквально на днях. Но, несмотря на это, я буду идти до конца. И я поймаю гаденыша.

— Да где ж вы собираетесь его искать, если он покинул Менкар?

— Говорю тебе, писарь, он все еще в городе. Убийства продолжаются. А эта Камелия, его сестра, она намеренно выгораживает своего братца. Она наверняка с ним заодно!

— Камелия? Эта тихая, богопослушная серая мышка? Н-е-ее-т… — Точно тебе говорю!

— Ни за что не поверю, что Камелия помогает ему. Возможно, она что-то и знает, но вряд ли она замешана в этом деле.