Сергей Дубянский - Деревянный каземат

…Дурацкий сон, – расстроилась Аревик, – я что, всего лишь превратилась в портрет, и должна теперь висеть на стенке?..

– Ну, отчего же? – вдруг услышала она женский голос.

Удивленно скосила глаза вправо и увидела девушку с большими ясными глазами и легкими, будто наполненное солнцем облако, рыжеватыми волосами. Девушка улыбалась, чуть склонив голову на бок. Ироничный взгляд наблюдал за Аревик, и разговаривала она, видимо, тоже с ней.

– Ты красивая, – сказала девушка, – я рада за тебя. Знаешь, в последнее время видишь так мало приятных лиц – в основном, являются какие-то сюрреалистические уроды. Иди сюда.

– Как? – Аревик вспомнила, что не смогла найти свои ноги.

– Какая ты еще глупая, – засмеялась девушка, – но ничего не бойся – когда-то и я была такой же. Ой!.. – она сделала испуганное лицо, – как же давно это было!..

Девушка протянула руку, и Аревик почувствовала знакомый аромат – аромат ее прошлых снов; аромат из разбитого флакона; аромат сказочный мечты…

– Что это? – спросила она, смешно принюхиваясь.

– Мои духи. Они тебе нравятся?

– Да, очень… – впервые в жизни Аревик была счастлива, и согласилась бы отдать все, чтоб только этот сон продолжался вечно. А еще она б хотела продолжить разговор, но не могла сообразить, о чем бы еще спросить добрую незнакомку.

– А меня ты совсем не замечаешь? Что ж все помешались на ней? Сокровище какое… – раздался сверху мужской голос, от которого окутавшая Аревик благость спа́ла, как мягкие одежды – ее, вроде, тянули обратно в опостылевший мир.

Девушка удивленно вскинула голову. Аревик попыталась сделать то же самое, чтоб увидеть разрушителя мечты, но взгляд мог лишь блуждать по залу – ни оглянуться, ни увидеть происходящее над или под ней, не получалось. Поэтому она испуганно затаилась, ожидая, что последует дальше.

– Господи, а ты-то кто? – заинтересовалась девушка, – похоже, ты из «нового» поколения? Видок у тебя, братец!

– Я из «старого» поколения, – ответил голос обиженно, – но мое человеческое лицо уничтожили полвека назад. Сейчас я добыл новое, но, уж какое получилось… вроде, дух какой-то…

– Тогда ты молодец, – девушка одобрительно кивнула, – обрести лицо заново удается немногим. Если ты из «старого» поколения, может, мы еще и знакомы? Я знаю почти всех, кто появился после 1625 года.

– О, как! – голос явно развеселился, – значит, я на целых два года старше тебя. Если ты скажешь, что мы вышли из одной мастерской… не знаю… я, наверное, свалюсь со стены.

– Я из мастерской Рубенса, – ответила девушка с гордостью, – меня зовут Сусанна Фурмент.

– Хочешь сказать, что у кого-то в этом гнусном городишке есть подлинный Рубенс? – в голосе звучало недоверие.

– Да ты что?!.. – девушка рассмеялась, – я живу в Лондонской национальной галерее.

– Везет тебе, – в голосе послышалась откровенная зависть.

– А Россия… – продолжала девушка, – мне просто понравилась одна русская, которая приехала писать статьи по фламандской живописи. Она целыми днями болталась в нашем зале и попутно рассказывала своему английскому приятелю о своей жизни. Ну и… сам знаешь, как это делается. Кстати, ты так и не сказал, сам-то откуда?

– Имя тебе ничего не скажет, потому что я фигурировал, как «неизвестный», но я из мастерской Ван-Дейка.

– С ума сойти! – воскликнула девушка, – мы ж почти родственники!

Аревик почувствовала, что не в состоянии принять происходящее даже в качестве сна, потому что оно не только на тысячу порядков превосходило ее знания, но и просто не могло отражать саму направленность мысли. Максимум, что она могла б озвучить самостоятельно – это сказку о Белоснежке. Но тогда откуда оно взялось? Как могло попасть в ее голову? Неужели в снах скрываются такие безграничные возможности – неужели в них заключено то, о чем мы и сами не подозреваем?.. Она честно пыталась анализировать содержимое своих мозговых извилин, но не обнаружила ничего конкретного, кроме книг «Учета жилого фонда ЖЭУ-24». Однако умственная работа каким-то образом отразилась на ее лице, потому что Сусанна Фурмент вновь обратила на нее внимание.

– Извини, отвлеклась, – она ласково коснулась портрета, и Аревик почувствовала(!) это прикосновение. О, Боже!.. Еще она почувствовала, что голова ее сейчас лопнет от невозможности поверить в то, что она видела собственными глазами и ощущала своей кожей. Не бывает таких снов!.. – Похоже, у нее шок, – Сусанна Фурмент обратилась к мужчине, – придется показать ей истину, ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Видишь, – она подняла указательный палец, – как я выучила русские пословицы.

– А я столько мучился с этим языком, – мужчина вздохнул.

– У меня природные способности… Идем, – Сусанна повернулась к Аревик.

– Но я не знаю…

– Я помогу тебе.

Не задумываясь, как это получилось, Аревик совершенно автоматически вытянула руку за границу плоскости. Она сама видела это, но не чувствовала напряжения мышц, словно превратившись в большой, невесомый комок ваты, приклеенный к ладони Сусанны. Жизненное пространство сразу обрело объем, и до того, как они покинули галерею, Аревик даже успела понять, что мужской голос принадлежал жутким глазам, на которые она обратила внимание еще на открытии выставки.

– Только все время держи меня за руку, иначе пропадешь, – напутствовала Сусанна, останавливаясь на крыльце галереи, – и еще – ничего не бойся и ничему не удивляйся. Тогда все будет хорошо. Ты поняла?

– Да…

Аревик еще не успела приспособиться к смене физической сущности, как вдруг выяснилось, что и время для нее изменило течение – она даже не поняла, как оказалась у своего дома, который возник, будто мираж, накрыв собой оба этажа магазина «Альбинос» и игорный клуб «Баккара». Аревик увидела скамейку, которая в кои-то веки была пуста; вскопанный палисадник за низким заборчиком; свое окно и дверь, ведущую в темный подъезд. Ее вдруг охватил панический ужас от одного того, что предстоит вновь войти в него. Если б у нее имелись силы, она б уперлась, ухватилась за косяк, чтоб только не возвращаться туда!.. Впрочем, оказывается, Сусанна и не собиралась вести ее внутрь. Прокравшись вдоль стены, она остановилась под окном и поднялась на цыпочки.

– Смотри.

Вчера Аревик было не до задергивания штор, поэтому, приблизившись к стеклу, она без труда увидела… себя. Именно так она и легла, вытянув левую руку вдоль туловища, а правой прикрыв обнаженную грудь. Все, вроде, было правильно, кроме того, что она видела себя со стороны(!). Это настолько не соответствовало привычному восприятию действительности, что Аревик в ужасе отпрянула, но Сусанна удержала ее.