Сергей Дубянский - Деревянный каземат

– Смотри.

Вчера Аревик было не до задергивания штор, поэтому, приблизившись к стеклу, она без труда увидела… себя. Именно так она и легла, вытянув левую руку вдоль туловища, а правой прикрыв обнаженную грудь. Все, вроде, было правильно, кроме того, что она видела себя со стороны(!). Это настолько не соответствовало привычному восприятию действительности, что Аревик в ужасе отпрянула, но Сусанна удержала ее.

– Это не я?.. – она попыталась как-то прояснить ситуацию.

– Уже не ты, – Сусанна кивнула, – это оболочка, возведенная людьми в культ – как форма, по которой военные опознают друг друга. Теперь ее предадут земле и установят знак, где напишут то, что считают для себя важным – твое имя и даты жизни. Чтоб ты сама не забыла, – Сусанна усмехнулась, – но ведь согласись, без этих условностей чувствуешь себя совсем неплохо.

Чтоб согласиться или не согласиться, Аревик мысленно развернула всю свою жизнь, будто ковровую дорожку, и вдруг поняла, что у нее не возникает ни малейшего желания вновь ступить на нее, коснуться даже самого крохотного ее фрагмента. Она устала жить той жизнью.

– Я чувствую себя великолепно, – произнесла Аревик, – только все очень непривычно. Скажи, все-таки сон это или нет?

– А что такое сон и что такое явь? – засмеялась Сусанна, – кто определил границу между ними, и решил, какое из состояний реальнее? Ведь можно работу, еду и развлечения считать лишь необходимой жизненной функцией, формирующей основную реальность – сновидения. Истины нет, и мы сами делаем выбор.

Аревик смотрела на Сусанну с удивлением и восторгом. Как она сама не догадалась до такого элементарного решения? Ведь тогда жить станет гораздо легче, и неважно, что тебя могут счесть сумасшедшей, это опять же их субъективное мнение…

– Если это не сон… ну, в общепринятом смысле, значит, Бог все-таки есть? Это он создал нас бессмертными, и все, что говорят о душе, правда?..

– Правда, но не совсем… – Сусанна замолчала, подбирая наиболее доступное объяснение сокровенного знания, – Бог создал души обезличенными, давая им возможность формироваться в процессе жизни, и такими же обезличенными принимает их обратно. То, что сейчас ты сохранила личностные свойства, заслуга художника, который тебя увековечил.

– Увековечил?!.. – перед Аревик почему-то возникла египетская пирамида.

– Конечно. Он заключил твою жизнь в портрет. Я не знаю, как ты сумела заслужить это, но теперь ты с нами. Твоя прошлая жизнь закончилась, и ты сама убедилась в этом. Вот, зачем я привела тебя сюда, хотя, может, это и жестоко.

– Нет-нет! – воскликнула Аревик, – это прекрасно! Я даже не предполагала, что все происходит именно так!

– Твое замечательное состояние обманчиво, – заметила Сусанна, – потому что ты теперь всего лишь мыслящая и разговаривающая картинка… А хочешь обрести полноценную жизнь? – она хитро подмигнула.

Аревик молчала, еще не зная, чего она хочет. Она даже не могла осознать, что подразумевается под «полноценной» жизнью, потому что таковой у нее никогда не было.

– Давай вернемся, – предложила Сусанна, не дождавшись ответа, – мне трудно так долго содержать тебя в этом мире за счет своей энергии.

– Да-да, конечно, – поспешно согласилась Аревик, – я и так тебе очень благодарна. Так непривычно, что кто-то старается для меня сделать что-то хорошее…

– Неужели все в твоей жизни было так ужасно? – Сусанна сокрушенно покачала головой, – нет, у нас все по-другому. Между нами нет злобы и зависти. Мы, как братья и сестры – мы не боремся друг с другом, и нам нечего друг у друга отнимать; мы добрые и щедрые… а знаешь, почему? Потому что сами способны выбрать свою судьбу, и никто нам при этом не может помешать. Нам не надо спешить что-либо успеть, ведь, если вдруг ошибемся, всегда можем начать заново…

– Ох, не всегда!.. – раздался знакомый мужской голос (Аревик и не заметила, как они вернулись в галерею), – вот, я, например, почти всю жизнь провел по чердакам и, в лучшем случае, по каким-то частным коллекциям. Что это за жизнь?

– Не пугай девочку, – сказала Сусанна покровительственно, – у всех нас бесконечное будущее, и это главное, что следует помнить. Что ты жалуешься?

– Да так… хотелось бы большего… – поворчал мужчина.

– Так вперед!.. Как говорят русские – «вперед за орденами»! – Сусанна засмеялась, довольная знанием оборотов чужого языка, – а тебя, – она сделала легкое движение рукой, возвращая Аревик в плоское изображение, – я научу, как добывать жизненную силу, как выбрать тело, как выбросить оттуда его хозяина…

– Выбросить хозяина?.. – растерянно вторила Аревик.

– Дело в том, что отношения между нами не распространяются на отношения с обычными людьми. Конечно, мы стараемся и им причинить, как можно меньше вреда, мы относимся к ним с уважением и даже любим…

– Это, смотря в какую ситуацию попадешь, – снова вмешался мужчина, но Сусанна оборвала его:

– Хватит! Не забивай девочке голову! Она еще совсем ничего не понимает, а ты начинаешь «грузить» ее!

Аревик подумала, что в новой жизни, проблем не меньше, чем в старой, и, тем не менее, ни о чем не жалела. По крайней мере, у нее уже есть то, чего там не было никогда – одна настоящая подруга.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Тебя ждать? – многозначительно спросила мать, когда Катя уже стояла на крыльце, проверяя содержимое сумочки.

– И ее надейся – я не навсегда ухожу, – пошутила Катя.

– Я и не надеюсь – кому ты нужна с таким характером? Я из практических соображений – ты вернешься к ужину или утром?

– Мам, не задавай глупых вопросов!

На самом деле вопрос был не таким уж глупым – просто Катя не могла на него ответить. В принципе, она допускала обе возможности, но как можно знать заранее, чем все закончится?

Махнув матери рукой, она вышла за калитку.

Нельзя сказать, что Катя провела день в мечтах – это был самый обычный день, если не считать робкого, возникавшего ни с того ни с сего, ощущения грядущей радости. Оно казалось не связано с конкретными поступками или событиями, а просто поднималось настроение, а каждый окученный помидорный куст приближал к… к чему-то он приближал, и ей очень хотелось этого «чего-то».

Сегодня Катя не боялась прийти раньше времени, ведь отношения обрели некую определенность, при которой ей совершенно не зазорно спешить и радоваться встрече. Когда она появилась из-за угла, Вадим уже сидел в машине, задумчиво глядя на грязно-желтую стену дома.

– Привет, – Катя подкралась незаметно и остановилась. На ее лице застыла улыбка, готовая трансформироваться во что угодно, в зависимости от ответной реакции.