Юкито Аяцудзи - Another. Часть 1. Что?.. Почему?..

Я решил, что уже пора отправляться к себе в комнату, чтобы лечь спать пораньше.

С этой мыслью я поднялся со стула.

– Почему? – раздался вдруг тихий голос. Без какого-либо намерения, без смысла.

– Заткнись! – неожиданно резко выкрикнула Рейко-сан. – Терпеть не могу эту птицу.

6

На следующий день, в среду, 3 июня.

На большой перемене Мей Мисаки в классе не было.

Не потому что она свалила сразу после четвертого урока. Ее не было с самого утра. Она прогуляла, как и сказала мне вчера.

Я пропустил неделю, и одноклассники обходились со мной, на первый взгляд, деликатно – но если вдуматься, то просто безразлично и прохладно.

– Ты опять в больнице лежал?

Нет, поправлялся дома.

– Та же штука, что и в прошлый раз? Как там она называется, спонтанный пневмоторакс?

Он почти случился, но кое-как пронесло.

– Значит, теперь ты в порядке?

Ага, спасибо. Но никаких нагрузок – доктор запретил. Так что физра по-прежнему без меня.

– Надеюсь, ты поправишься совсем.

Я тоже, спасибо.

Ни один не упомянул смерть Юкари Сакураги и ее матери. И учителя держались так же. Парта Сакураги оставалась пустой. Там даже цветов не было – в таких ситуациях люди иногда их приносят… Все, как могли, избегали признавать ее смерть. Куда сильнее, на мой взгляд, чем следовало бы. Ну, так мне казалось.

На большой перемене первым со мной заговорил Томохико Кадзами. Он обратился ко мне, стоя в дверях.

– Аа… это.

Он подпихнул к переносице дужку очков в серебряной оправе, и на его напряженном лице появилась неловкая улыбка.

Вообще-то мне память подсказывала, что ровно так же он держался при самой первой нашей встрече – в апреле, в больнице. Мы были знакомы уже месяц, и мне начало казаться, что он слегка оттаял, но, судя по всему, мы снова вернулись на исходную позицию.

Я вдруг почувствовал, что у двух наших встреч – самой первой и вот этой, теперешней – есть нечто общее. В первую очередь, я бы сказал, скрываемое «напряжение». А во вторую – некая «настороженность».

– Рад, что тебе лучше. Я беспокоился о тебе. Ты целую неделю не ходил, я уж боялся, что у тебя рецидив.

– Я тоже. Честно говоря, от больницы меня уже тошнит.

– Тебе ведь на самом деле не нужны конспекты за то время, что тебя не было, да? – застенчиво спросил Кадзами. – Ты, оказывается, сильно учишься?

– Я просто кое-что из этого уже проходил в той школе, только и всего… я не настолько крут.

– А, так тебе, может, все-таки нужны конспекты?

– Думаю, пока я справлюсь.

– А. Ну ладно…

Даже во время этого пустого трепа напряжение не покидало лица Кадзами. Напряжение, настороженность и, кроме того, возможно… «страх»?

– То, что на той неделе случилось, наверно, для тебя стало настоящим шоком, – я решил первым поднять эту тему. – Вы с ней оба были старостами, оба приходили ко мне в больницу, и тут такое…

Я кинул взгляд на парту Сакураги. Кадзами поспешно сделал то же самое.

– Нам теперь надо выбрать нового старосту среди девочек. Думаю, на завтрашнем дополнительном классном часе… – вдруг он оборвал фразу и вышел из класса.

– Новая староста, значит…

Кадзами и Сакураги подходили друг другу, они были как близнецы; но, думаю, в средней школе на роль старосты уйма народу годится…

По-прежнему сидя за партой, я осторожно огляделся. Поскольку был уже июнь, большинство учеников носило летнюю форму.

Девчонки тут и там собирались кучками, чтобы вместе пообедать. Компания парней болтала в углу возле окна. Один из них выделялся высоким ростом. Довольно загорелый, кротко стриженный. Наверняка это и был Мидзуно. Такеру Мидзуно из баскетбольной секции. Его имя писалось кандзи, означающим «ярость».

Мне на миг захотелось подойти к нему и поговорить.

Я мог бы упомянуть его сестру, чтобы разбить лед; в зависимости от того, как все пойдет дальше, можно было бы рассказать, как я с ней вчера встречался, и… нет. Плохая идея. Сейчас мне надо только ждать новостей от Мидзуно-сан. Она же сказала: «Почему бы мне не попробовать что-нибудь разузнать?» И она говорила, что не очень-то общается с младшим братом; если я сейчас неуклюже влезу, он только сильней встревожится, и тогда Мидзуно-сан вообще ничего из него не сумеет вытащить.

Я набил живот домашним бабушкиным бэнто, преисполнившись благодарности, как всегда; потом в одиночестве вышел в коридор. Меня не покидало ощущение, что Мидзуно-младший то и дело кидал на меня взгляды, и на этот раз я был почти уверен, что это не игра воображения.

Как и в прошлый вторник, я встал у окна напротив восточной лестницы.

В небе висело несколько облачков. Дождя не было, но ветер задувал довольно сильно. Я слышал его прерывистый свист даже сквозь стекло.

Отвернувшись от окна, я прислонился к стене и вытащил мобильник из кармана брюк. Нашел в списке звонков номер Тэсигавары и без колебаний нажал кнопку вызова.

Тэсигавара в школе был. Однако со мной ни разу не заговорил и как будто избегал встречаться глазами. В самом начале большой перемены я оглядел класс, но он уже испарился. Серьезно, кем он себя считает – Мей Мисаки, что ли?

– П-привет.

После фиг знает какой по счету попытки он таки взял трубку. Я мгновенно спросил:

– Ты сейчас где?

– Э…

– Никаких «э». Давай выкладывай, где ты.

– Снаружи… во дворе гуляю.

– Во дворе?

Я подошел к окну и просканировал глазами двор сквозь стекло. Там болталось больше учеников, чем я ожидал, и определить, где Тэсигавара, я не мог.

– Я сейчас спущусь. Жди меня у лотосового пруда.

– Э. Погоди, Сакаки…

– Скоро буду.

Я разъединился, прежде чем он успел что-либо еще сказать, и поспешил туда, где я велел ему быть.

7

Тэсигавара послушался моих указаний и ждал возле пруда, откуда якобы время от времени вылезала окровавленная человеческая рука. Водную гладь ковром покрывали листья кувшинок (а вовсе не лотосов). Никого знакомого поблизости не было. Похоже, Тэсигавара один «во дворе гулял».

– Я сто раз пытался тебе дозвониться на той неделе, но ты так и не ответил, – произнес я самым холодным тоном, на какой только был способен. Тэсигавара театральным жестом свел ладони перед грудью и ответил: «Ага, извини», – но глаза все время старательно отводил.

– Понимаешь, когда ты звонил, я всякий раз был чем-то занят. Я сам думал тебе позвонить, но не смог. В смысле, ты же себя плохо чувствовал, ага? Во, и я не хотел тебя беспокоить.

Отмазка прозвучала довольно жалко.

– Ты обещал, – заявил я. – Ты говорил, что в июне все расскажешь.