Лана Синявская - Дар лесной отшельницы

– Ты это сделала?

– Нет. Та тетка не спросила, с кем разговаривает, а Сандра, сунься я к ней с этим напоминанием, разорвала бы меня на части. Не любит, когда ее уличают в жадности. Так что в тот день в клуб она не ездила, а вернулась как обычно. Это вам поможет?

– Надеюсь.

– Что она натворила?

– Пока рано говорить, но, думаю, нечто страшное.

– Можете не говорить, я и так знаю – убила кого-нибудь. Надеюсь, вы это докажете.

Мягкий, хрипловатый голос девушки стих. Она была взволнована, над верхней губой проступили мелкие бисеринки пота.

– Спасибо тебе, Маша, ты мне очень помогла. Только никому не рассказывай о нашем разговоре. Мои подозрения ни в коем случае не должны дойти до Сандры, поняла?

– Конечно. Не бойтесь. Чтобы увидеть эту крысу за решеткой, я могу молчать хоть целый год.

– Надеюсь, мне понадобится гораздо меньше времени, – усмехнулась Анна.

Казалось бы, все улики были против Сандры. Мужа она обманывает, в день смерти Глеба болталась неизвестно где, прикрываясь посещением шейпинг-клуба, в доме Глеба осталась принадлежащая ей сережка. Все так. Но Анна не спешила с выводами. В этом деле отсутствовало самое главное – мотив! Зачем Сандре убивать Глеба? Какая выгода? Ее нет, и это очень плохо. Возможно, Аня была плохим детективом, но одно знала точно – для убийства нужен мотив, если его нет – то дело труба. Разве что подозреваемый – сумасшедший.

Единственная крошечная зацепка – предположение, что Глеб как-то узнал о связи Сандры с Германом – весомая причина для убийства, но Ане почему-то казалось, что эта связь – секрет полишинеля, Барсков наверняка догадывается, чем занимается супруга у него за спиной. Хотя говорят, что мужья узнают обо всем в последнюю очередь. Нет, это все-таки какая-никакая, а версия.

Разговор с Сандрой мог бы многое прояснить, и Аня решила действовать незамедлительно. Она слышала, как та вернулась в свою комнату, момент был подходящий – Барскова и Германа не было дома, и если Сандра вздумает устроить истерику, то круг ее зрителей будет весьма ограничен.

Сандра лежала на кровати с журналом в руках. Она успела переодеться в пеньюар, на этот раз – темно-синий. Ее золотистые волосы свободно падали на грудь живописными волнами. Она выглядела потрясающе и знала об этом.

Как только Аня вошла, на лице Сандры появилось выражение скуки, которое она даже не пыталась скрыть.

Анна заколебалась, спрашивая себя, удастся ли ей сбить спесь с этой надменной женщины. Она вдруг почувствовала себя неловкой, чувство уверенности в себе моментально испарилось.

«Так не пойдет, – подумала девушка. – В конце концов, это Сандра должна волноваться, ведь она наверняка знает, что потеряла сережку, которая вполне могла остаться в доме Кутько».

– Нам надо поговорить, – произнесла Анна, стараясь придать своему голосу твердость.

– О чем нам с вами говорить? – лениво протянула блондинка. Пожалуй, чересчур лениво, она слегка переигрывала. Это придало Ане сил, и она сказала уже смелее:

– О вас, и еще вот о чем.

С этими словами Анна протянула Сандре раскрытую ладонь, на которой искрилась бриллиантовая птичка.

Сандра, бросив взгляд на украшение, ответила не сразу, и некоторое время в комнате стояла тишина. Обе женщины затаили дыхание. Ладони у Анны стали влажными, она чувствовала, как в груди бьется сердце.

Наконец Сандра пошевелилась. Резким движением, ожесточенность которого напугала Анну, она стиснула ворот шелкового халатика. Когда она заговорила, голос ее звучал четко и холодно:

– Откуда у вас эта вещь?

– А разве вы не знаете? – ответила Аня вопросом на вопрос.

– Понятия не имею. Я не намерена отгадывать ваши загадки. Говорите, что вам надо, или убирайтесь.

В душе Анны поднялась волна ярости. Эта похотливая, расчетливая сучка все-таки ее достала. Аня решительно пересекла комнату и уселась в кресло напротив кровати. Зрачки Сандры слегка расширились, но выражение лица осталось все таким же надменным.

– Должна признаться, мне надоели ваши выходки, – отчеканила Анна. – Вы изображаете королеву, и бога ради, кому-то ваш спектакль может внушить душевный трепет, но только не мне. На самом деле мне до лампочки, что с вами будет. Мне стоит только отнести эту штучку вашему мужу и рассказать, где я ее нашла. Наверняка вы уже поняли, что потеряли ее у Глеба. – Анна движением руки остановила собирающуюся возразить Сандру. – Не надо рассказывать мне сказки о том, что в тот день вы сгоняли жирок на тренажерах. Вы не ездили в клуб, это легко проверить. Ну так как? Расскажете все мне или пригласим вашего супруга? А можно еще и милицию, чем больше народу – тем веселее.

– Я не убивала Глеба, – глухо сказала Сандра. – Зачем мне это нужно?

– Я и не говорю, что вы его убили, хотя насчет отсутствия мотива вы погорячились. Как вам такая версия: Глеб узнал, что вы крутите роман с сыном вашего мужа, и грозился открыть супругу глаза? Сомневаюсь, что Александр Федорович погладил бы вас по головке за такие дела. Скорее всего – вышвырнул бы вон без выходного пособия…

Сандра побледнела.

– Какая же ты дрянь! И про это разнюхала! – Ее голос поднялся до истерического визга, закончившегося рыданиями. – Убирайся отсюда ко всем чертям, можешь докладывать кому хочешь!

Аня обиделась. Но вместо того, чтобы развернуться и пойти туда, куда ее посылали, осталась сидеть в кресле и спокойно сказала:

– Мне глубоко плевать на твои амурные дела, я только хочу знать, что ты делала у Глеба. Расскажи мне, и я от тебя отстану.

Сандра подняла на девушку покрасневшие глаза и неожиданно кивнула:

– Хорошо, я расскажу тебе все…

Глава 17

Свой рассказ Сандра начала издалека. Она говорила тихим, бесцветным голосом и, хотя на покрасневшей щеке явственно билась жилка, сохраняла внешнюю невозмутимость.

Оказалось, что в детстве она была толстенькой, некрасивой девочкой с жиденькими светлыми волосами и белесыми ресничками. Родители ее были на редкость беспутными. Мать вместо кофе на завтрак предпочитала дешевое вино, в просторечье именуемое «бормотухой». Отец – актер-неудачник с непомерными амбициями – заставлял их то и дело мотаться с места на место в надежде ухватить хоть какую-то роль в одном из провинциальных театров. Все ее детство прошло в бесконечных переездах, в крошечных съемных лачугах. В довершение всех несчастий однажды вечером бабушка Сашеньки сообщила ей, что отец их бросил, просто взял – и ушел. Дома, где и так-то царила неразбериха, начался полный дурдом. Мать, теперь не таясь, в открытую глушила дешевую водку. Как-то напившись до свинячьего визга, она сказала Саше:

– А чего ты так убиваешься по отцу? Ведь он тебе не родной, просто чужой мужик.