Ползущие в ночи - Тим Каррэн
Он вспомнил, что видел в полях той ночью, что почувствовал в тех призрачных руинах, что сказала Елена Бласден, и он подумал: Они совершили набег на Клавитт-Филдс, уничтожили город и всех, кто там жил. Но они облажались, ужасно облажались. Потому что уже тогда эти люди вряд ли были людьми, и все, что они сделали, это загнали их под землю в этот лабиринт. И это было почти двести лет назад. Почти два столетия жизни и размножения в сырой, бессолнечной тьме, где они стали чем-то гораздо хуже, чем человеческие существа, отдельным видом. И их потомство дожило до наших дней, мутируя в существ, больше похожих на червей, чем на людей, существ, больше не приспособленных для открытых пространств и солнечного света. Они выходят только ночью, и то только чтобы охотиться, рыться, кормиться.
Боже, какими они должны быть? Во что они превратились? В нечто похожее на приемную дочь Женевьевы Кроссен... или того хуже?
И он мог представить себе Чарльза Эзрена, а затем его сына Люка, которые для них спускали людей во тьму. Принося им еду. Он не был уверен, что это правда, но, судя по тому, что он видел, это казалось истиной. Все найденные ими останки указывали на то, что здесь, в этом темном лабиринте, жили упыри, пожиратели мертвецов.
- Хорошо, - сказал Годфри. - Пойдем сюда.
Они пошли за ним, и он провел их через туннель на другой стороне. Но это был не туннель, а скорее расщелина, промежуток между двумя зданиями. Стены были построены из убогих крошащихся кирпичей, по ним стекала вода медленными, ровными струйками, как из протекающего крана. Им пришлось повернуться боком, чтобы протиснуться. Теперь вода доходила им до пояса, жижа, больше похожая на желатин, чем на воду. Мимо проплыло еще больше мертвых крыс и других вещей, на которые они отказывались смотреть.
- Что это за хрень? - Воскликнул Чипни.
Они все задались этим вопросом, потому что увидели массу плавающего вокруг вещества – какое-то розоватое, рыхлое вещество, которое выглядело почти как тесто для хлеба, за исключением того, что оно было слегка прозрачным. Только вот оно не дрейфовало в воде, а мясистыми швами росло прямо по стенам.
- Какой-то грибок, - предположил Кенни.
Сент-Обен подошел ближе к этой субстанции и коснулся ее рукой. Даже сквозь перчатку он чувствовал, что она теплая.
- Оно двигается, - сказал он.
Кенни и другие направили фонари на него.
- Это безумие, - сказал Иверсен.
- Грибы не двигаются, - заметил Годфри.
Но когда Кенни подошел ближе и потрогал странное вещество, он понял, что Сент-Обен был прав: оно двигалось. Оно вздрогнуло, когда он ткнул его дулом пистолета. Оно задрожало. Несмотря на отвращение, он слегка прикоснулся к нему кончиками пальцев. Вещество слегка пульсировало в едином ритме, похожем на дыхание новорожденного.
- У нас нет времени на изучение природы, - сказал он, ведя их дальше.
У него не было никаких идей на этот счет. Никто из них не хотел знать об этом подземном мире больше, чем было необходимо. И он не мог винить их в этом. Они спустились сюда, чтобы найти пропавших полицейских. Это была их работа. Это было единственное, что их волновало.
К тому моменту никто почти ничего не произнес ни слова, и Кенни знал, что они напуганы до чертиков.
Теперь они слышали другие звуки, и это были не просто прыгающие крысы или рассыпающаяся подземная сеть, а сумасшедший, тревожный шепот. Он вспомнил, что слышал его в том поле той суровой ночью, и здесь, да, здесь, внизу, это было намного хуже. Мрачный хор в этой наполненной духами яме. Он стал громче, затих, снова стал громче и приобрел резонанс высокого злобного кудахтанья, а затем снова затих, оставив эхо за собой.
Туннель расширился, и они попали в другую комнату. С потолка свисало еще больше грибка, словно испанский мох. Кенни задел часть его, и он почти мог поклясться, что оно пошевелилось.
Вода представляла собой черный бурлящий бассейн, в котором болтались и плавали бесчисленные фигуры. В ярком свете фонарей все видели раздутые тела и их части – конечности, туловища, голова или две, обглоданные до костей – разваливающиеся в грязной воде, оставляя маслянистые следы на поверхности по мере их разложения.
Одного из офицеров затошнило. Другой издавал низкие стонущие звуки в своей маске. Еще один дрожал всем телом. Кенни и Годфри просто смотрели друг на друга. Они пытались что-то сообщить друг другу, но ни один из них не хотел знать, что именно.
Кенни уставился на женскую голову, которая врезалась в него. Ее череповидные челюсти были разжаты, словно в крике. Ее лишенное кожи лицо покрывала густая копна жирных волос. Кенни увидел золотую коронку на одном из ее коренных зубов и начал дрожать.
Три туннеля вели в тупик. Один из них полностью обрушился.
Кенни взглянул на них, и они поманили его, предлагая долгую, неприятную смерть.
- Две дороги расходились в желтом лесу, - сказал он, и его голос был ровным, пустым и каким-то чуждым даже ему.
- Что это еще такое? - сказал Годфри, может быть, немного резче, чем он намеревался.
Но Кенни просто покачал головой.
- Либо мы поворачиваем назад... либо разделяемся и продолжаем идти. Слово за вами, шериф.
Годфри бросил на него почти лихорадочный взгляд. Отправить людей на смерть было нелегко. Но он сделал это и возненавидел себя.
29
Годфри повел Бека и Чипни по туннелю, плескаясь в грязной воде. Проход постепенно расширялся – как родовой канал, подумал он – пока они не достигли чего-то вроде другой комнаты, в которой из воды выступали раздутые предметы, как острова, только они не были островами.
- Тела, - пробормотал Бек, как будто это было необходимо сказать вслух.
Они изучили их в свете фонарей. Это было ужасное зрелище. Похожие на качающиеся поплавки, раздутые и покрытые илом, и каждое, казалось, разложилось сильнее, чем предыдущее. Их окружили мухи черными жужжащими облаками. На них извивались личинки. Они распадались в воде на ленты и куски
