Сергей Софрин - Проект «Асгард»

Видимо, уловив мое замешательство, Мастер заговорил первым:

— Вы смущены, друг мой? Ничего — это пройдет. Смущение в Вашем возрасте — вещь обычная. Но нужно учиться держать себя в рамках: отбросить эмоции на периферию сознания и забыть об их существовании. Иначе мы не сумеем довершить наше общее дело до конца и отдадим инициативу в чужие руки. Ее подберут, присвоят, начнут ею манипулировать… Идеи лежат на поверхности и не принадлежат никому. Ведь ими пользуются по праву первенства и силы. Как женщинами.

— Простите…? — Не понял я. — Как кем…?

Как женщинами. — Невозмутимо повторил Воннегут. — Они все любят силу и напор, хотя тщательно это скрывают. Дело в том, что любое проявление силы включает в себя эротический оттенок. Символику жажды обладания. Эротизмом наполнены многие жреческие мистерии и шаманские обряды, предметы оккультного поклонения и инструменты магических операций. Вспомните Вальпургиеву ночь. Отчего большинство участниц шабаша — женщины? Оттого, что им необходимо ощущение властного натиска и божественного поклонения. Никакой половой разнузданности. Как можно обвинять замок и ключ в их естественной взаимосвязи? Замок не распутен, ключ его не насилует — он открывает таинственную дверь гармонии. Вы военный человек и носите форму — она эротична по сути, привлекательна в плане утверждения определенных статусных признаков мужского пола. Признаков, требующих постоянного действенного подтверждения. Иначе случается то, что называется «потерей чести мундира». Тут женщины и идеи едины — их нельзя разочаровывать. Они этого не прощают.

— Но история знает множество примеров кротости и смирения, буквально изменивших мир до неузнаваемости. Достаточно вспомнить Христа…

— Иногда слабость — есть сила. Она — осознанный шаг, подвиг, открывающий дорогу к пробуждению масс. Впрочем, пример Христа Вы привели неудачно. Его учение извратили. Иисус не заповедовал своим последователям жечь людей на кострах инквизиции, подталкивать к самоистязанию и запугивать вечными адскими муками. Также он не велел насильно обращать в его веру другие народы, разрушая попутно их культуру и лишая аборигенов исторической памяти. Боги инков умерли на крестах, духи африканских предков подавились облатками Святого Причастия, индейские тотемы послужили материалом для церковных алтарей. Попы неплохо подзаработали на повальном крещении мира. Сколько веков они творили в нем политику, и что из этого вышло? Мы создадим новую церковь. Лишенную некрофилической тяги к загробному существованию и лицемерной покаянной плаксивости ожиревшей буржуазии. Мы будем творить новую политику — справедливую и сильную, политику для всех слоев населения, исключающую возможность шельмования масс дурацкими идеями. У нас есть для этого все предпосылки.

Тайная доктрина

Воннегут на минуту замолчал, ощупывая полными пальцами коричневый вязаный шарф на обрюзглой шее. Его взгляд рассеянно блуждал по кронам деревьев. Казалось, он искал убедительные аргументы. Наконец, Мастер собрался с мыслями.

— Пора открыть Вам глаза. Мир летит в пропасть. Люди мельчают и превращаются в одурманенных наркотиком развлечений скотов. Кругом у руля власти стоят выродки. За деньги они готовы продавать собственную мать. Технический прогресс идет слишком быстро и невольно способствует этому печальному процессу. Искусство — истинное искусство — умирает… В недалеком будущем человек как вид канет в небытие. Он убьет себя развлечениями и войнами, которые ведутся, опять же, из-за денег. Больших денег, дающих все ту же власть. Власть выродков. Понимаете? Круг замыкается…

Воннегут досадливо сморщился.

— Мы обязаны это прекратить!

— Как? — Спросил я. — Сотворив алхимическим путем нового мессию? А если он не доживет до зрелого возраста, не проложит путь во власть, умрет при рождении, наконец? Вы сами говорили о войнах, способных истребить человечество. Что, если он падет на поле брани? Я согласен вести борьбу, но не разделяю Вашей уверенности в ставке на единственного героя, способного изменить мир.

— Правильно! Вы умный человек и зрите в корень! Герой нам нужен как знак. Наш знак! И как медиум, обеспечивающий связь с НИМИ. Впрочем, тут я вынужден Вас огорчить — существуют тайны, о которых даже я знаю не все. Страшные тайны. Проникновение в них означает смерть, а в худшем случае — сумасшествие. ОНИ не прощают ошибок и не выдают индульгенций. Не спрашивайте меня: кто ОНИ — я все равно не отвечу.

Воннегут вытер платком пот со лба и продолжил:

— Наша задача сегодня — ждать. Ждать и скрытно действовать через разветвленную сеть агентуры, ныне создаваемую нами в Европе, Азии и Южной Америке. Сеять смуту, экспортировать революции, проникать в монаршие дома, стравливать политиков. Пусть мировые державы ослабнут, захлебнуться в крови междоусобиц, перестанут воспринимать гуманизм как основу законности, выкинут на помойку свои конституции, вкусят ядовитой сладости права сильного. Тогда придем мы с последней войной и последним переустройством мира.

Он вновь вытер со лба пот, встал, пробежался по беседке и замер, подняв вверх указательный палец правой руки.

— А для этого нам потребуются люди. Новые люди, начисто лишенные червоточин западной цивилизации: мужчины-воины и женщины-матери. Идущие ради идеи на смерть герои. Готовые не раздумывая, не задавая лишних вопросов, не сомневаясь, умирать за идею… Волевые и красивые, как древние боги. Уверенные в победе бешеные берсерки и прелестные мадонны. Люди, достигшие высшей ступени коллективного сознания, оставляющие право что-то решать и затем отвечать за последствия принятых решений своему вождю…

— Но отчего пальма первенства отдана Австрии? — Заговорил до сих пор молчавший Торквилль. — Неужели мы не сумели бы найти в Британской империи подходящий материал?

— Увы, друзья мои, увы…

Мастер Воннегут развел руками.

— Британская империя нынче переживает свой закат. Она дряхлеет, дни ее сочтены. Мы теряем колонии — это давно очевидно. Ресурсы истощаются, обывательские настроения превалируют в обществе. Мы выбрали не Австрию, но Германию — там произойдут основные события. Германия выглядит предпочтительнее — у нее все впереди. Немецкие мыслители и ученые задают ритм барабанов восхода сиятельного Меркурия. Мы присоединимся, когда новая империя, новый тысячелетний Рим окрепнет и встанет на ноги. В союзе с ним мы опрокинем любые преграды.