Принцесса Намонаки - Мария Николаевна Сакрытина

Мое сердце сжалось и оборвалось.

– Ли, останься с Ванъяном, – попросила я, когда император ушел.

– Господин, я должен защищать вас… – попытался возразить телохранитель.

– Никто на меня уже не нападет, мы же оба это понимаем, – перебила я, не глядя на него. – Останься. Это приказ.

Он повиновался, а я часа два провела с Рен, нам было что обсудить. Как быстро все делается, когда ты принц, – с ума сойти можно.

Потом я вернулась к Ванъяну. Он спал, а Ли сидел рядом, держа его голову у себя на коленях. Может, колдовал, не знаю. Телохранитель тут же поднялся, когда я вошла, и проследовал за мной в сад, где мы могли оказаться наедине.

Говорить, как я благодарна ему за все, не имело смысла. Сомневаюсь, что Ли делал это из большой любви ко мне, да и свою награду он уже получил. Мы были квиты. Поэтому я сказала:

– Ванъян уедет сегодня вечером.

Ли внимательно посмотрел на меня и кивнул, а я продолжила:

– Ты поедешь с ним.

Телохранитель нахмурился.

– Господин, разумно ли это? Я должен защищать вас…

– Больше не должен, – перебила я. – Я освобождаю тебя от клятвы.

Это выбило его из колеи – он даже свою маску невозмутимости потерял.

– Господин… Почему?

Потому что ты – моя слабость. Потому что император это понял и будет шантажировать меня тобой. Потому что тебе не место в этом змеином гнезде.

Потому что мне больно смотреть на тебя.

– Ты мне больше не нужен, – солгала я. – Ты же слышал, что канцлер оставит попытки убить меня. Я в безопасности.

– Господин, это не так, канцлер не единственный…

Я понимала это, но понимала и то, что не буду больше столь популярна у убийц, как раньше. Канцлер у меня в должниках, он силен и теперь станет моим покровителем, а это что-нибудь да значит.

– Тем не менее. Я не верю тебе, Ли, ты предал меня, и не раз. Я не хочу тебя видеть.

Он не отводил взгляда, и я помнила, что он читает мои мысли, как открытую книгу, поэтому, чтобы сделать контрольный удар, я достала из рукава свиток и протянула телохранителю.

– Ты больше не раб. Я освобождаю тебя.

Ли ошеломленно посмотрел на меня.

– Господин… но я слишком много знаю.

Вот именно. Я усмехнулась и кивнула.

– Надеюсь, ты никому не расскажешь. – А потом чужим, чопорным голосом объявила: – Я хочу, чтобы ты уехал как можно скорее. Завтра ни тебя, ни Ванъяна здесь быть не должно. Убирайтесь!

Ли так и не взял свиток с вольной, а я так и не сказала ему «прощай». Просто отвернулась и ушла, оставив свиток лежать под ногами у Ли.

Он уехал на закате. И больше мы не виделись.

В тот вечер я позвала Рен и других слуг тоже. Мы славно напились в честь удачной охоты. В местном вине хорошо топится горе…

Спустя несколько дней император прислал мне шкуру того тигра. Ее повесили в моей спальне, где я теперь ночую одна.

На этом я заканчиваю свои записки – в них больше нет нужды. Я писала их от одиночества, пытаясь разобраться, что со мной происходит. Кажется, я поняла.

Ли следовало отпустить, я ни о чем не жалею. Иногда мне так тоскливо, что хочется кричать, но оно того стоит. Я не хотела увидеть Ли на месте Ванъяна. А именно это и произошло бы, если бы он остался.

Еще я поняла, что верным слугу делает не только клятва, но и дружба. Я скверно раньше обращалась с Рен, а она все равно хорошо мне служила. Ее стоило наградить. И заодно познакомиться с другими слугами. Я должна заслужить их верность, так или иначе. Может быть, тогда я перестану страдать от одиночества?

После той охоты император стал часто звать меня на игру в местные шахматы, которые здесь зовут се́ги, «игра генералов». Он почти всегда выигрывает, но не грозит мне больше ничем. Только загадочно улыбается. Плевать, ему больше нечем мне угрожать. Моя жизнь важна для него – она козырь в переговорах с Лянь, и это все, что у меня осталось.

Наверное, я победила. Во всяком случае, попытки убить меня, даже во сне, прекратились. Канцлер начал относиться ко мне уважительно, и все его приспешники тоже.

Жизнь и правда налаживается.

Книга II

Свиток восьмой

Двадцатый день пятой Луны

Я неделю не бралась за этот дневник. И не собиралась, но меня заставили.

Вот как было дело.

– Ичи, ты что-то давно ничего не писал, – сказал как-то император за «игрой в генералов», которую я продолжаю считать местными шахматами, уж очень похоже.

В числе прочих прислуживал нам и сын канцлера, который вдруг удивленно уставился на меня, впервые за все время, обычно он глаза прятал и набеленной своей физиономией старался не отсвечивать. Наверное, на охоте бегать голышом ему не понравилось.

– Что не писал? – удивилась я.

Император усмехнулся и в два хода поставил мне мат. Ничего, конечно, не сказал, здесь это невежливо: противник должен сам понять, что проиграл, объявить об этом и поклониться. Я сделала все это, и только тогда Его Величество поднялся и приказал следовать за ним.

Мы пришли в одну из темниц, где император держит своих врагов. Стража называет их обреченными и судачит, что света белого они уже не увидят, потому что смотреть будет нечем. Ванъян был одним из таких, но ему повезло.

За эти дни я много узнала об увлечении императора: он любит медленно, день за днем отрезать от пленников кусок за куском. Но всегда начинает с разума – съедает его, словно червь-паразит, как было с Ванъяном. Потом, когда от человека остается лишь безумный, дрожащий кусок мяса, наш блистательный государь берется и за тело. Режет: сначала палец за пальцем, потом уши, глаза, язык и так далее.

М-да, у кого какое хобби. Принц Рюичи, говорят, стихи писал.

– Боишься меня? – спросил однажды император, заставив наблюдать за такой пыткой.

Меня тошнило от омерзения, но страха я не чувствовала. Это было как наблюдать за гусеницей или пауком – если убить не можешь, нужно оказаться от него подальше.

– Нет, – ответила я, борясь с тем, чтобы не показывать свою брезгливость слишком уж явно. – А нужно бояться?

Император тогда бросил на деревянный стол с