Принцесса Намонаки - Мария Николаевна Сакрытина

– Ваше Высочество, государь вас ждет, – доложил мне начальник императорской стражи.

Я молча прошла мимо, а за мной и Ли, неся канцлера.

– Ичи! – Император лежал на диване, больше напоминавшем трон, а перед ним стояло блюдо с мандаринами и чаша с сушеной хурмой. – Я не ждал тебя так скоро. Где ты нашел тиг…

В этот момент Ли, словно мешок, бросил канцлера на циновку перед императорским диваном.

Воцарилась тишина. Его Величество недоуменно глядел на меня, а Ли косился на его телохранителей.

– Это что? – наконец спросил император.

– Тигр, – спокойно отозвалась я.

– Тигр? – переспросил император.

Я ткнула в эмблему на поясе канцлера.

– Тигр.

Государь расхохотался.

– Хитро, Ичи. Хитро… Да, пожалуй, тигр… И почему же он еще жив?

Я подобралась.

– Ваше Величество, я хотел просить вашего совета: желаете ли вы расстаться с этим тигром? Мне казалось, он вам дорог.

Император хмыкнул и снова повторил:

– Хитро… Уговор есть уговор, Ичи. Убей его.

Канцлер закричал сквозь кляп. Я посмотрела на него сверху вниз и похолодела: хитро. Это была самая слабая часть моего плана, о которой даже думать не хотелось.

– Ваше Величество, но… это же ваш канцлер.

– И что? Ичи, ты не слышал меня? Убей. Или я не выполню свою часть уговора. Давай.

Я бросила отчаянный взгляд на Ли, но тот посмотрел на меня спокойно, даже недоуменно, словно спрашивал: «В чем дело?» Он-то убил сегодня не раз, и меня это почти не волновало, но…

Канцлер затих, когда я достала клинок, а император подался вперед, словно зритель, наслаждающийся представлением.

Кинжал дрожал в моей руке. Я встретилась взглядом с канцлером – в этот момент он ненавидел меня еще сильнее, и лишь где-то в глубине его глаз жил страх. А может, это было отражение моего ужаса. Этот человек бессчетное количество раз пытался меня убить. Наверняка именно он ответственен за все, что случилось с Шуи, который убил себя и умер у меня на руках. Если я сейчас перестану праздновать труса, Ванъян вылечится. Мне же жаль его. Ну хоть чуть-чуть. Если есть на свете справедливость, то такой злыдень, как канцлер, должен умереть, а несчастный Ванъян – жить.

Я закрыла глаза, вдохнула поглубже… И выронила клинок.

– Не буду.

– Что?! – прогремел император. – Ты понимаешь, что это значит, Ичи?

Я посмотрела не на него, а на Ли – спокойного и невозмутимого, как всегда. Это была маска, не более, за ней… Я не хотела думать, что там за ней сейчас.

– Я не могу, – сказала я своему телохранителю.

Император рассмеялся.

– Что же… Развяжите.

Телохранители бросились к канцлеру. Я смотрела, как его освобождают от веревок, и чувствовала, что сглупила. Чертовски смалодушничала. Но я не убийца!

– Акито, – улыбнулся император. – Мой сын только что держал в руках твою жизнь и подарил ее тебе. Отблагодари его.

Словно во сне я наблюдала, как канцлер опустился передо мной на колени.

– Мой господин, я клянусь вам в верности…

Я слушала и понимала, что больше он не попытается меня убить. В этот момент до меня стало доходить, что в этом мире серьезно относились к клятвам. Тем более канцлер клялся в присутствии императора.

– Принимаю, – сказала я.

Канцлер поклонился и выпрямился. Император отпустил старика, сказав, что тот свободен.

– Ты же забыл про этот обычай, не так ли, Ичи? – спросил государь после ухода канцлера. – Почему тогда не убил его?

– Я не убийца, – тихо ответила я. Внутри было пусто, и я боялась посмотреть на Ли. И зря, потому что его окружали императорские телохранители, а это был плохой знак.

– Надо же, – усмехнулся император. – Что ж, я подозревал, что ты можешь выкинуть подобный финт, поэтому…

Я услышала странный шорох и вскинула голову. Шатер вздрогнул от громоподобного рычания.

– Я привел для тебя настоящего тигра, Ичи.

Ли кинулся ко мне, но гвардейцы его удержали.

Тигра выгнали из замаскированной клетки. Хищник потянул носом и бросился на меня. Думаю, ему давали мои вещи, чтобы он привык к запаху и считал его угрозой. Впрочем, какая разница? На меня летела оскалившаяся громада, а я будто приросла к земле от ужаса.

Может быть, Ли был прав насчет моей стойкости. Какая-то часть меня не собиралась сдаваться даже тогда. В панике или нет, но точно не размышляя, совершенно машинально я выхватила оставшийся у меня кинжал и метнула. Каким-то чудом клинок вонзился зверю прямо в глаз.

Тигриная туша рухнула мне под ноги, конвульсивно дернулась пару раз и затихла. Я непонимающе уставилась на поверженное животное.

– Ну вот. Теперь твоя часть уговора выполнена, – спокойно произнес император. – Прекрасно, Ичи, мне понравилось.

К горлу подкатил смех, и я расхохоталась. Колени подкосились и я упала бы, но Ли успел меня подхватить – его уже отпустили. Я вцепилась в телохранителя так, словно от этого зависела моя жизнь.

– Ичи, в чем дело? – возмутился император. – Ты ведешь себя неподобающе.

Я посмотрела на государя и… Знаете, будь у меня тогда еще один кинжал, я метнула бы его, не задумываясь, и наверняка попала бы в глаз или сердце. И все бы закончилось.

Но вместо этого мне пришлось взять себя в руки.

– Простите, отец, – просипела я, отпуская Ли. – Мы можем идти?

– Конечно, Ичи. Хорошей охоты.

Уверена, император знал, о чем я тогда думала, и ему было плевать. Что ж, он был прав: я не смогла убить один раз, вряд ли смогу снова. Но как же я ненавидела его в тот момент!

Позже, когда Ли подвел меня к коню, я не выдержала и рухнула на землю, хватая ртом воздух.

– Господин? Что с вами? – Телохранитель опустился на колени рядом.

– Сердце, – прошептала я, одной рукой сжимая грудь. – Больно…

Ли крепко держал меня за плечи, пока приступ не прошел, а потом помог забраться в седло и, не дожидаясь приказа, сел позади меня.

Ехать верхом вместе с ним оказалось совсем не страшно. Мы молчали всю дорогу. Только однажды я рассмеялась, и Ли проследил мой взгляд: среди деревьев, петляя, бежал голый Такихиро, и, черт возьми, это было так забавно! А потом меня накрыла истерика. Я смеялась и смеялась, но Ли, к счастью, не пытался меня успокоить.

Этим же вечером, когда мы вернулись во дворец, меня позвали в покои Ванъяна, и император вылечил его.

– Я знал, что ты спасешь меня, брат, – прошептал слабый, ничего не понимающий юноша и тут же провалился в беспокойный сон.

Я недоуменно повернулась к государю.