Рута Шейл - Двоедушник

– Рассказывай.

Соберись. Да соберись же!

– Ксюша ко мне приходила. Теперь она тоже Пастырь. И… вот. – Она протянула сложенный вдвое листок с каракулями Лисницкой.

Пока Игни, хмуря брови, изучал записку, Ника нет-нет да и поглядывала в сторону спящего Князева. Действительно – двое. Игни и Антон. Нет, сомнений давно не осталось, но все же немного странно, когда вот так. В одной комнате.

Когда-то она читала, что если собаки долгое время живут с людьми, то они приобретают сходство с ними. Так вот, эти двое тоже были похожи, как хозяин и, хм, его любимый пес. Непонятно чем. Но бесспорно.

Подумалось: некоторые заводят собак, с которыми потом не могут справиться. И сами становятся на них похожи…

– Волюкрис… – протянул Игни. Пощелкал пальцами, вспоминая. – Знакомое что-то.

– Это клуб. Мы с Ксюшей были там до того, как она пропала, – пояснила Ника и добавила: – Он недалеко отсюда. У самой реки, внизу. Под метромостом.

– Хочешь, чтобы я туда съездил?

– Можем поехать вместе, – предложила она неуверенно.

– Незачем. Я сам. Тем более здесь недалеко. Удачи пожелаешь?

– Уда… – начала Ника, но запнулась.

Игни махнул рукой Шанне и вышел не попрощавшись.

Запах полыни остался.

Шанна тут же прекратила играть.

– Дождешься его, или домой?

Ника бы дождалась. Но она пообещала маме не задерживаться.

– А то подожди. Кофе угощу.

Похоже, кофеманили здесь часто. Независимо от времени суток.

– Давай по кофе – и домой, – сдалась Ника.

К тому же она так и не объяснилась. И поспешила начать, когда Шанна разливала по пластиковым стаканчикам густой черный напиток из термоса.

– Можешь передать Антону, что волноваться не о чем. Вряд ли мы с Игни… сблизимся. Я о нем не думаю. В этом смысле. И он обо мне, скорее всего, тоже. Он вообще… очень холодный.

Красноволосая девушка мелодично рассмеялась из своего угла.

– «В сердце, что кажется холодным, порой скрывается страсть, неизвестная огненным душам», – произнесла она нараспев, явно кому-то подражая. И добавила совсем иным тоном: – Да не переживай ты так! – Подошла, села рядом. Сунула в руки Нике горячий стакан и подула на свой. – Просто помни об этом, если вдруг надумаешь с «ночным» развлечься. По Тохе шарахнете…

Вот вроде бы и объяснились. Расставили все по местам. Только легче ни капельки не стало. «Развлечься». Слово-то какое… Грязное.

Сидели молча, прихлебывали кофе.

Опустошив свой стаканчик, Ника поставила его на пол, рядом с ножкой стула.

– Теперь точно пора.

Ника успела сделать несколько шагов.

А потом услышала протяжный выдох. Всхлип. И стон.

Шанна услышала тоже. Метнулась к спящему.

– Шанн, что-то не так? – подбежала Ника.

Отмахнулась. Забормотала:

– Боль-хвороба из чужого короба, откуда пришла, туда и пошла. Кто тебя послал, тот по тебе заскучал…

– Шанн! Шанна!!!

Шепчет, шепчет, раскачивается, шепчет…

– Тебя заклинаю, обратно отсылаю, за синие реки, за высокие горы, туда где тебя не найдут заговоры. Вернись к пославшему, горя не знавшему. С ним оставайся и не возвращайся…

Кровь. Это, что, кровь? Мамочки, как много.

– Слово мое сильно!

– А Игни? Что с ним?

Шанна повернулась. Лицо блестит от слез. Губы дрожат.

– Я не знаю… Раньше такого не было. Черт, ничего не получается…

Серые глаза с длинными прямыми ресницами. Спокойные. Как у Антона: «Хочешь, чтобы я туда съездил?»

– Боль-хвороба из чужого короба, откуда пришла, туда и пошла. Кто тебя послал, тот по тебе заскучал… Он не вернется.

– Что?

– Он не вернется! – Выкрик звонким эхом разлетелся по комнатам. – Не сможет. Ника, найди его. Пожалуйста, пожалуйста, найди его… я бы сама. Но ты же видишь… Игни не вернется. Я уверена.

– И что тогда? – с трудом двигая непослушными губами, спросила Ника и почувствовала, как пол начинает уходить из-под ног.

– Они погибнут. Оба.

Боль пахнет полынью и кофе. У нее серые глаза.

Теперь Ника знала это точно.

Игни

Ник, Ника-а…

А хочешь, скажу, как меня убить?

Легко и просто.

Отрезать от Полупути.

Вот как сейчас.

Я не могу вернуться. Маршрута не получается. Нет, я вижу его. Свою первую душу. Только не шагнуть.

Может, мне только кажется, что вижу. Точно так же, как и тебя.

Если выпустить мне всю кровь, я подохну, как любой живой. Это плата за телесность. Но лучше так, чем духом бесплотным. Привык уже. Нормально.

Ты бы сейчас плакала? Или отвернулась бы и ушла? На меня не очень-то приятно смотреть. Самому противно.

Ты воображаемая не плачешь. Не человек, а каменная дева. Валькирия. Богатырша. Боевая подруга.

Шучу, не обижайся.

Ты, это… Не отвечай, если не хочешь. А я еще расскажу. Чтобы не отключаться. Я слышал, если уснуть, когда так вырубает, то можно потом не вернуться.

Киваешь. Сидишь рядом. Не смотришь.

Он тоже неживой, это точно. Живой бы со мной не справился. Тем более в одиночку. Я вообще еще не встречал того, кто был бы сильнее меня. А этот – намного. Он старше. Опытней. И птицы его слушаются.

И тех девчонок – тоже он. Больше некому. Лизу, Настю. Ксюшу твою.

Ник, я полежу немного, ладно? Глаза закрывать не буду. Просто полежу.

А вот еще, прикинь, заморочка выяснилась. Полупуть начинает глючить, если спящего Князева повернуть ногами на место головы. Вот казалось бы, какая, на фиг, разница, в каком положении лежит князевское тело, если оно по-прежнему князевское?

Но для Полупути это – сбой координат. И я не могу вернуться. Только по-живому. Ножками дотопать. Опять же – смотря откуда…

Что за криворукий инженер эту штуку проектировал?

Зато если вернусь – доползу, доковыляю, припрусь, одним словом, весь такой внезапный, – то бинго. В следующую ночь опять ни царапины. Мои раны становятся его ранами, и ему их зализывать.

Такая фигня.

Нет, не сплю, обещал ведь.

Ник, а если кровь изо рта, это, значит, легкое задето? Пена какая-то. Не знаешь? Вот и я тоже.

Устал говорить. В тишине хочу.

Если б ты мне еще вон ту карточку в карман сунула… а то потеряю. Где взял, где взял… Купил. Я, вообще, знаешь ли, законопослушный.

Но ты не можешь. Ладно. Сам потом…

Тогда хотя бы руку вот сюда. Да, сюда. Спасибо. Лучше. Так почти не больно.

А Дашка, она… Себя продавала. В институт не поступила, родителям боялась признаться. Возвращаться не хотела в свою Едьму – не прикалываюсь, правда такое название.

Вот и зарабатывала. Долго не решалась мне сказать. А когда сказала, я ее предал.

До сих пор иногда разыскать тянет. Зря я так, наверное. Нужно было по-другому. Погорячился…

Ник, ты чего, обиделась, что ли? Ладно тебе, не уходи! Не уходи, пожалуйста, я обещаю больше о ней не рассказывать. Ник, останься. Не бросай меня здесь. Ник, Ника-а…