Брайан Стэблфорд - Лондонские оборотни

Однако когда он достиг верха стены и посмотрел вниз, Моруэнны нигде не было, и он опять заколебался. Оглянувшись, он увидел, что сестра Тереза движется меж деревьев, протягивая тощие руки, как будто умоляет его остановиться и довериться милосердию Христа.

Будь Моруэнна там, он, конечно, спрыгнул бы, положившись на то, что она его поймает, но Моруэнны не было, а он не был уверен в своей способность мягко приземлиться. Ему придется осторожно спускаться, ища упора для обутых в башмаки ног. Но он не знал, есть ли на это время. Но знал уже, что Тереза умеет летать, и что стена для нее не препятствие.

Но затем, когда его страх уже дошел до предела, погоня Терезы оказалась прервана. Что-то темное подбежало к ней слева, схватило ее и потянуло назад. Это был Люк Кэптхорн, он казался не менее встревоженным, чем сам Габирэль. Как только Люк схватил девушку, ее странные бессмысленные движение в один миг прекратились. Она опустилась на землю, и ее поведение полностью изменилось. Тереза подняла руки, и как прежде, снова с беспокойством начала оглядываться. Габриэль слышал, как ее тонкий жалобный голосок взывает к Христу о помощи и приказывает Сатане низвергнуться в бездну. Люк не стал с ней церемониться, а просто, как следует, встряхнул. И, хотя такое грубое обращение на миг усилило ее ужас, она быстро пришла в чувство. Габриэль увидел, что ее глаза прояснились и больше не взирают мир, словно на какой-то иной. Ее сон, если это был сон, пропал.

— Сестра Тереза! — Настойчиво повторял Люк. — Сестра Тереза!

Она услышала свое имя, овладела собой и успокоилась.

— Это был просто сон, — сказал Люк, — а теперь возвращайтесь в Дом.

Габриэль догадался, что такое случается не в первый раз. Он не чувствовал ни малейшей похоти в мыслях Люка, а только чистое беспокойство и желание привести все в порядок. Кэптхорн боялся сестры Терезы, и если когда-либо и помышлял воспользоваться ею также, как порой пользовался вверенными его попечению детьми, такие мысли его давно покинули.

Тереза поглядела на Люка. Не отрешенно, как взирала на иной мир, а с робостью. Она по-прежнему чего-то боялась, но не его.

— Возвращайтесь! — Твердо сказал Люк.

— Здесь был Сатана, — прошептала она, словно, пытаясь его предостеречь. Габриэль понял, что Люк не знает, что его, Габриэля, нет в приютской спальне, и явился вовсе не для того, чтобы его искать. И знал, если только Кэптхорн поглядит случайно в его сторону, тут же увидит его, но не чувствовал ни такого жгучего желания поскорее спрятаться, какое испытал, едва увидел Терезу.

Раны на ладонях Терезы теперь кровоточили сильнее, и Габриэль увидел, как вздрогнул Люк, когда попытался взять ее за руку.

— Возвращайтесь. — Повторил Кэптхорн, на этот раз грубее. Оттолкнул ее и вытер о штаны окровавленную руку. — Здесь никого нет. Возвращайтесь, черт побери!

Вот этого-то говорить не следовало. Она совершенно буквально восприняла его брань. Габриэль увидел, что она содрогнулась, точно от удара.

— Возвращайтесь! — Снова потребовал Люк, на этот раз с отчаянием. — Послушайте меня. В Доме вы будете в безопасности. В безопасности. Здесь никого нет.

И наконец, она ушла. Она оглядывалась, пока не одолела десять или двенадцать ярдов, глядя на Люка так, словно он был дьяволом. Но потом отвернулась и заспешила к погруженному в густую тень дому. Казалось, у нее была какая-то цель.

Люк стоял и смотрел ей вслед, тяжело дыша. Габриэль по-прежнему не шевелился. Когда Тереза пропала из виду, Кэптхорн повернулся, чтобы идти обратно к Приюту, и Габриэль улыбнулся прихоти судьбы. Сначала Люк появился, чтобы спасти его от Терезы, а сейчас не заметил или даже просто не поглядел в сторону, где стоял мальчик. Габриэль принял это как новое свидетельство мощи демона, решив, что это именно демон приказал Люку не глядеть и не видеть, и Люку осталось только повиноваться.

Когда Кэптхорн исчез, и все кругом вновь затихло, Габриэль повернул голову, чтобы посмотреть вниз на тропу, которая бежала вдоль стены Хадлстоун Манора. Теперь там была Моруэнна, появившаяся словно из ниоткуда.

Она приветливо помахала рукой.

— Спускайся, Габриэль, — сказала она, чуть неровно дыша. — Тебе пора познакомиться с моей сестрой, ей не терпится тебя увидеть.

И не оглядываясь больше на усадьбу, Габриэль спрыгнул в ее протянутые руки. Они оказались необычайно сильными, когда поймали его, а затем мягко поставили его на землю. Прикосновение ее тонких безупречных пальцев было как раз таким мягким и нежным, как он себе воображал. И он ощутил необыкновенное облегчение от того, что колебался так недолго, прежде чем внять ее призыву. Его охватила уверенность, что поступил правильно. Больше не одинокий и обманутый, он позволил ей взять себя за руку и провести через дорогу. Они вместе скрылись в темноте.

6

Моруэнна неторопливо вела Габриэля к берегу канала. Они выбрались туда в месте, где канал проходил через лесок. Их ждала баржа, и Габриэль не мог не подумать о Джессе Пите, мирно спящем в спальне, которую сам он недавно покинул. В мечтах Джесса о побеге всегда присутствовала баржа, весьма своевременно причалившая к берегу.

Баржа оказалась, на взгляд Габриэля, невероятно большим судном, намного крупнее, чем он представлял себе по рассказам Джесса о жизни на воде. Она была около семидесяти футов от носа до кормы, хотя в ширину составляла чуть больше шести футов. Моруэнна провела его прямо на нос, поэтому он только мельком успел бросить взгляд на огромную серую лошадь, которая терпеливо ждала сигнала, чтобы начать тянуть судно к востоку. За рубкой стоял одинокий рулевой, внешне довольно похожий на Джесса Пита, с таким же темным лицом и черными курчавыми волосами, можно было даже подумать, что они родственники. У мужчины были черные усы и золотая серьга, он неторопливо посасывал изогнутую трубочку. Когда Моруэнна и Габриэль появились на бечевнике, он без единого слова поманил их на борт, а затем повел по деревянным ступеням в каюту.

Каюту освещала тусклая керосиновая лампа, подвешенная к потолку на крюке, но фитиль был прикручен, а окна плотно зашторены, чтобы слабый желтый свет не проникал наружу, поэтому вокруг царил полумрак. Стены были ярко расписаны, на каждой изображался пейзаж, где цветы заполняли передний план, а лес средний, и на каждой картине вдалеке, над кронами деревьев, виднелась крепость на вершине горы. Единственной обитательницей каюты оказалась старуха в пестром платке, на ней была яркая, но довольно грязная юбке и белой блузе, на плечи была накинута серая шаль. Габриэль в нерешительности помедлил на пороге, и она молча подала ему знак, чтобы он присел на скамью напротив плиты, в которой тлели угли. Затем она небрежно поклонилась Моруэнне и покинула каюту, присоединившись к рулевому. Габирэль ощутил толчок и плавное ускорение, когда они отчалили — баржа двинулась вперед. Он не слышал, как стучат копыта лошади, поскольку еще на берегу заметил, что они были плотно обмотаны тряпками.