Ольга Панова - Нина

– Но я сделал это ненамеренно, отец! Поверь мне, я не желал этого.

– Ты слишком долго испытывал мое терпение. Сначала беспробудные пьянки, затем азартные игры. Нет, Михаил был прав, ты промотаешь все мое состояние в два счета. Бестолковый и самоуверенный, ты пустишь все по ветру. Я не могу этого допустить. Сейчас же собирай свои пожитки и убирайся.

– Но отец! Куда я пойду?

– Об этом раньше надо было думать, – Леонид развернулся и направился к столу за колокольчиком, чтобы позвать слугу. – Что греха таить, мне давно опостылело твое присутствие рядом со мной.

Антон вскочил на ноги. Никакие аргументы не действовали на отца. Нужно было срочно придумать оправдание, чтобы остаться. Как назло ничего не шло в голову.

Это был тот самый момент, когда нужны были весомые аргументы в его пользу. Отец должен был отказаться от этой затеи.

Решившись на самый отчаявшийся шаг, Антон упал на колени и взмолился:

– Отец, умоляю тебя. Прости!

Глаза смотрели с жалостью, губы молили о прощении. Леонида затошнило. Одним рывком, он сбросил со стола все бумаги на пол и взревел на весь дом:

– Поднимись с колен. Живо! – Левит схватил со стола бумаги и швырнул в угол. – Человек, способный лебезить и пресмыкаться, вызывает у меня лишь отвращение. Потому как в этом человеке нет чести.

– Но отец, я искренен с тобой! Моя душа раскрыта.

– Ты тщедушен и глуп. Убирайся вон!

Позади распахнулась дверь. Едва Леонид завидел лакея, как завопил во все горло:

– Немедленно соберите пожитки Антона и увезите прочь! А ты, мой любезный сынок, забудь сюда дорогу, не смей приближаться, иначе сильно об этом пожалеешь.

Антон поднялся с колен. Вместо того, чтобы убраться, он просто стоял на месте и молча смотрел на отца. Сейчас как никогда он надеялся вразумить родителя.

– Ты всегда относился ко мне как к чужому человеку. Своими же поступками я всего лишь хотел вызвать у тебя ответную любовь. Чтобы ты обратил на меня свое внимание… Вспомнил, что у тебя есть сын…

Но Леонид был непреклонен:

– Ты целиком и полностью похож на свою мать. В тебе нет ничего, что хоть как-то было похоже на меня.

Вместо того чтобы промолчать в этот момент, Антон деловито смахнул с рукава пылинку и как бы между прочим заметил:

– Если ты выкинешь меня из дома, остальные родственники, да все люди закидают тебя камнями. Ведь как это возможно – отказаться от своего наследника и сына? Ведь кроме меня, у тебя никого больше нет. Неужели золото тебе дороже?

Это было последней каплей. Леонид широким шагом пересек кабинет и, схватив сына за шиворот, поволок к двери:

– Отец, что ты делаешь?

– Выкидываю тебя из своего дома. Упрекать меня вздумал, щенок!

Пинком распахнув дверь, Левит вышвырнул его в коридор:

– Гордей, проследи за тем, чтобы его больше не впускали на порог. Отныне у меня больше нет сына. Я лишаю тебя наследства и средств к существованию. Теперь ты можешь быть абсолютно свободным и тратить жизнь на свое усмотрение. С этого момента у тебя больше нет отца.

Оттолкнув его от себя, Леонид схватился за ручки и захлопнул перед ним дверь кабинета. Еще несколько минут он слышал, как за дверью кричал и сопротивлялся его сын, как Гордей и еще несколько слуг уговаривали покинуть дом.

Отчаяние охватило Левита. Он сжал виски и зажмурился. Хотелось никогда не думать об этом, не воспоминать и поскорей забыть.

Позор. Как они смогли докатиться до подобного? Что с ними стало? Ведь раньше все поступки сына были невинной шалостью. Глупостью и безрассудством.

Леонид не знал ответы. Хотелось выкинуть это из головы. Недолго думая, он направился к глобусу, нажал на кнопку, и панель отъехала в сторону. Внутри стояли бутылки виски и коньяка.

Выбрав наугад одну из них, Левит плеснул в бокал содержимое и тут же осушил его. Стало немного легче. Он должен успокоиться и прийти в себя. Подобное состояние доведет его до крайности. Этого нельзя допустить.

Леонид закрыл глобус и поставил пустой бокал на стол. Сейчас, в этот момент, ему хотелось увидеть Глорию. Только она способна его успокоить и вернуть душевное равновесие.

В это время его любовница сидела перед зеркалом, любуясь своим отражением. В дверь постучали. Она молча поднялась со стула и распахнула дверь. Когда Глория увидела Левита, то в первое мгновение даже не узнала его.

– Что случилось?

Левит стремительно вошел в комнату. Глория поспешила закрыть дверь, прежде чем выслушать его.

Сначала она решила, что ему стало известно происходящее между ней и Антоном. Потом вспомнила о мимолетной связи с Александром. Под конец она окончательно растерялась, застыла и молча смотрела на него, не решаясь заговорить первой.

Леонид оглядел комнату и устало опустился в кресло. Несколько минут он молча смотрел на Глорию, затем произнес:

– Я только что выгнал из дома своего единственного сына.

Впервые Глория не знала, что ответить. Эта новость была для нее полной неожиданностью.

– Ты успокоишься и остынешь.

– Я должен был это сделать намного раньше, – он ее словно не слышал. – И теперь, когда этот момент настал, я вдруг испугался.

Глория медленно приблизилась и встала перед ним на колени. Его руки были такими холодными. Она накрыла их ладонями и посмотрела в глаза:

– Что я могу для тебя сделать?

Он посмотрел на нее печальным взглядом:

– Мне нужен наследник. Я не могу умереть, зная, что после меня никого не останется.

– Но у тебя есть племянница и другие родственники.

– Это другое. Мне нужен сын. Мальчик.

Глория растерялась. Она не совсем понимала, к чему этот разговор. Должно быть, таким образом Леонид ставит ее в известность, что намерен вновь жениться. Внутри что-то больно кольнуло. Это было самолюбие.

Наверное, он уже давно все решил. Просто сейчас был самый подходящий момент для признания. Что ж, она не станет его уговаривать не делать этого. Пусть действует.

Женщина опустила голову, чтобы скрыть свою горечь:

– Кем бы она ни была, я желаю вам счастья.

Левит молчал. Это молчание было таким мучительно долгим, таким невыносимым, что она вдруг выпалила:

– Я уже присмотрела здание для борделя. Как только у тебя появится возможность, мы вместе съездим и посмотрим его. Ведь после твоей свадьбы мне нужно будет жить на что-то. Как-то существовать.

Он погладил ее по голове и приподнял за подбородок:

– Тебе не придется заниматься подобным делом. Я не позволю.

– Что ты имеешь в виду? Неужели решил, что я буду всю жизнь твоей любовницей? Или хочешь мне подарить завод?

– Не ерничай! Я говорю вполне серьезно.

Он погладил ее по подбородку, смахнул непослушный локон с плеч и продолжил: