Сьюзан Вейд - Белая ладья. Черная пешка

Он боялся, что вспыхнет все. Становилось так жарко, что ограниченные очаги пламени в течение нескольких секунд могли вызвать спонтанное возгорание во всей квартире.

Пожарный костюм не мог уберечь при таком воспламенении, он просто таял на теле и изжаривал тебя. Пара становилось все больше. Жар неистовствовал.

— Становится жарковато, а? — сказал он.

— Все будет нормально, — ответила Васкез. Ее голос звучал глухо из-за маски.

В крыше прогорело отверстие. Он понял это по тому, что дым стал рассеиваться и языки пламени стали ярче и выше. Но стало чуть прохладнее — жар выходил через дыру. Затем пламя принялось спадать.

— У нас получается! — закричала Васкез.

Голос Тоуи прозвучал по рации:

— Вы можете выбраться здесь? На крыше огонь.

Эллиот оставил Васкез и парня из пятнадцатой и побежал на первый этаж.

Пламя вырывалось сквозь крышу квартиры три восемьдесят пять. Искры выстреливали в темноту и лениво скатывались с крыши.

Дерьмо. Все было таким сухим, что мог начаться поверхностный огонь. А часть крыши чуть подальше уже начала тлеть.

Гражданские с криками бегали по лестнице внизу. Из-за шлема его собственное дыхание звучало громче, чем крики, даже громче, чем голоса, доносящиеся из рации.

— Постарайся их успокоить, — сказал он Тоуи, когда пробегал мимо него.

Он схватил наконечник шланга, установленного на крыше машины. Резиновая кишка разматывалась позади него, пока он взбирался вверх, поливая крышу вокруг разлома. Его собственный пот обжигал его внутри костюма, и он чувствовал себя медлительным и глупым.

Совершенно неспособным просчитать варианты распространения огня.

Хаос, подумал он. Огонь и чертов хаос.

Целые облака пара волнами выходили из отверстия в крыше над квартирой три восемьдесят пять.

— Вы все внутри? — крикнул Эллиот, все еще поливая крышу.

— Мы заходим, — прокричал Войгт.

— Все в порядке! — крикнула Васкез. Ее голос звучал так, будто она улыбалась. — Не волнуйся, Франклин. Похоже, мы справились.

Что-то заставило Эллиота повернуть голову. На перилах сидел крупный черный кот. Он посмотрел на Эллиота и удовлетворенно зевнул, показав розовый язык и острые белые клыки.

Спина Эллиота покоилась мурашками, Кот выглядел знакомо.

Он повернулся. Огня больше не было.

— Закрывай, — крикнул Эллиот Войгту и Васкез.

Подошел Дварик, начальник Четвертого батальона, задержавшись, чтобы почесать кота под подбородком. Эллиот очень уважал Дварика, старого пожарного, который боролся с огнем с сороковых годов. Эллиот ожидал, что Дварик распустит их, но он только спросил:

— Твоя оценка, Франклин? Нам понадобится вторая бригада?

— Думаю, мы сбили пламя, шеф, — сказал Эллиот.

— Все гражданские снаружи?

— Сейчас там прошла розыскная команда, — сказал Эллиот, как только парень из пятнадцатой бригады сообщил, что в здании чисто.

— Каковы потери? — спросил Дварик.

— Две секции, — ответил Войгт. Это прозвучало как обвинение. — А этот сраный кот оцарапал меня к чертям.

Рот Дварика дернулся.

— Ущерб в основном от дыма и воды, — добавила Васкез.

— Отлично, пойду проверю с другой стороны, — произнес Дварик прежде,

чем Эллиот смог что-то сказать. — Я проверил здесь — на чердаке в пожарном колодце есть отверстия.

Если бы вы стали действовать со стороны фасада, вы могли бы потерять весь ряд квартир.

— Спасибо, шеф, — сказал Эллиот. В виде исключения Войгт держал рот закрытым.

— Веди своих людей на отдых, — сказал Дварик. — Через несколько минут мы начнем спасать имущество.

Черный кот спрыгнул с перил и принялся, громко мурлыча, тереться о ботинки Эллиота.

Из-за составления отчета и звонка в последнюю минуту Эллиот пришел домой со смены позже, чем обычно. Он добрался до дома около двух пополудни, совершенно измотанный. Ночью им не удалось спокойно поспать больше часа подряд.

Когда он остановился на парадных ступенях, чтобы поднять газеты, что-то прошмыгнуло мимо его уха, стрекоча, как крошечный винтовой самолетик. Колибри. Она на несколько мгновений зависла над Ритиной кормушкой для колибри и потом умчалась прочь. Эллиот снял с крючка кормушку, чувствуя себя виноватым, что позволил ей высохнуть. Он оглядел двор.

Трава пожухла и стала коричневой по краям. Он зашел в дом и наполнил кормушку. Затем он повесил ее на крышу крыльца и вытащил разбрызгиватель и шланг. Давление воды было низким. Когда он крутил ручки настройки, пытаясь достать до иссушенных краев газона, он заметил одного из черных котят, свернувшегося позади рядка лилий рядом с водопроводным краном и равнодушно на него глядящего.

— Похоже, ты здорово проголодался, приятель, — сказал ему Эллиот.

Котенок приподнялся, тело его напряглось, как будто он собирался броситься на него.

— Да что с вами такое, ребята? — сказал Эллиот. — Что вы там задумали?

Котенок не издал ни звука, но Эллиот видел, как вздымаются его ребра в такт быстрому дыханию. Он зашел в дом и открыл банку тунца, вынес ее и подвинул к кусту жимолости в конце ряда лилий. Черный котенок осторожно выглядывал из тени густых листьев.

— Все в порядке, — сказал Эллиот. — Ты можешь выйти и поесть.

Котенок смотрел на него, не двигаясь.

Изнеможение наползло на Эллиота, как туман. Он оставил все и зашел в дом, будучи не в состоянии даже принять душ перед тем, как рухнуть в постель.

Но сон его был неспокойным. Ему снилось, что он борется с белым пламенем, которое, как кошка, прыгало с крыш и из окон на людей, окружающих его, оставляя на своем пути черные искореженные трупы.

Во вторник утром он снова позвонил в дом тестя. На этот раз трубку взяла Анни.

— Анни! — закричал он. — Как ты там, родная моя?

— Привет, папочка, — ответила она. — Здесь здорово. Скоро дедушка поведет меня кататься на коньках, а потом в магазин игрушек. Он говорит, что купит мне Барби.

— Ты хочешь Барби? — переспросил Эллиот. Куклам она всегда предпочитала поезда и бейсбольные карточки.

— Конечно, — ответила она в знакомой манере. Совершенное подражание Рите, даже растянутое «е», превращавшее «конечно» в четырехсложное слово. — Элизабет говорит, что если у меня будет Барби с пляжным домом, то я смогу прийти к ней и поиграть.

— А кто такая Элизабет? — спросил Эллиот.

— Ну па-а-апа, — ответила она.

Еще одна Ритина особенность речи, из тех, что всегда смущали Эллиота.

Услышав это от Анни, он заскрежетал зубами.

— Элизабет Лестерфильд. — Ее благоговейный тон был тем самым, который раньше предназначался только для Нолана Райана. — Она живет вниз по улице, рядом с парком. У нее есть восемь Капитанов, пять Кенов и шестнадцать Барби.