Нацуо Кирино - Хроники Богини

На следующее утро я проснулась, потревоженная бабочкой. Жаркое летнее солнце еще не взошло. Должно быть, я еще жива, но, видимо, жить мне оставалось считаные часы. Только по какой-то счастливой случайности мне удалось долететь до Амиидо. которое находилось на западной окраине острова, чтобы усопшие могли удаляться в подводную страну вместе с закатом солнца.

Заря понемногу окрашивала круглый луг, как будто кем-то специально выкошенный посреди Амиидо. Я съежилась, увидев широко распахнутый белый грот. Здесь двадцать лет назад я каждое утро открывала крышки гробов госпожи Микура и госпожи Наминоуэ и служила им, пока не отправились они в свое путешествие в вечность. Я вспомнила трепет, который испытывала тогда и, несмотря на то, что была осой, не смогла сдержать дрожь. Амиидо — временное пристанище для мертвых. Здесь остается мертвое тело после того, как его покинула душа. Здесь хранятся побелевшие кости и госпожи Микура с госпожой Наминоуэ и моих предков. В глубине пещеры были беспорядочно расставлены истлевшие деревянные гробы, через щели в которых виднелись скелеты, а кое-где можно было увидеть и выпавшие раскрошенные кости. Чем ближе к выходу, тем гробы выглядели новее. Среди скопления маленьких гробов, наверное, был и гроб младшего братика Махито, умершего сразу после рождения.

На месте осталась и хибарка, где я жила, но сейчас с крышей, крытой листьями пандана, выглядела она намного лучше. С такой крышей дому не страшны ни ливни, всегда шедшие летними вечерами, ни сильные бури. Из своего укрытия внутри цветка белой лилии, по форме напоминающей трубочку, я наблюдала за хижиной, освещенной утренними лучами солнца.

Открылась дверь. Из домика вышла молодая девушка. Мико — служительница в Стране Тьмы. Таков был порядок, и все же это было прискорбно. Глаза у девушки были распухшими от слез. Она тяжело вздохнула. Я как будто смотрела на прежнюю себя. Правда, я сначала даже не осмелилась зайти внутрь хижины, а трепетала у ограды, где меня караулили отец и старший брат. Так что эта девушка была куда более преисполнена решимости, чем я. А может быть, она узнала, что ей суждено стать следующей мико Страны Тьмы, когда она была еще ребенком. Хотя девушка выглядела исхудавшей, руки и ноги у нее были длинными, движения проворными, а тело — крепким.

Помедлив некоторое время, девушка направилась к пещере. Подошла к стоящему ближе других у входа новому гробу, осторожно сдвинула крышку и заглянула внутрь. Начались ее страшные будни.

— Мамочка, доброе утро!

На ее щеке блеснула слеза. Выходит, что усопшая — мать мико Страны Тьмы. Кто же она? Стараясь не шуметь, я подлетела поближе и через плечо девушки заглянула в гроб. В нем лежала с закрытыми глазами седая как лунь старуха с умиротворенным выражением лица.

— Мамочка, теперь я буду выполнять твои обязанности. Как же печально, что моя первая работа — провожать тебя.

Девушка заплакала, вцепившись в гроб. Слезы лились без остановки. Она вытирала их ладонью. Что-то было в ее лице до боли знакомое, кого-то напоминающие милые черты лица. Но я не могла ее узнать. Непонятно мне было и то, как женщина в гробу могла быть мико тьмы. Я считала, что, подобно госпоже Микура и госпоже Наминоуэ, только родные сестры, темное и светлое начала, становятся верховной жрицей, Оо-мико, и мико тьмы.

— Ну, и не так уж страшно. Даже когда твое тело, мамочка, истлеет, я выдержу. Сейчас, мамочка, я тебя еще больше люблю. Ты с такой любовью заботилась обо мне, я в долгу не останусь. Буду охранять тебя двадцать девять дней до той самой минуты, когда твой дух не отправится на дно морское.

Я отчетливо вспомнила тот ясный вечер, когда госпожа Микура и госпожа Наминоуэ пришли поблагодарить меня, при этом выглядели они как при жизни. Только я к тому моменту уже успела предать их. Во мне уже была новая жизнь — Яёи.

Прозрачным голоском отважная девушка промолвила:

— Мамочка, здесь ведь покоятся и госпожа Нисэра, которая была так добра ко мне, и мои старшие братья. Так что мне совсем не страшно. Ты, мамочка, служила здесь мико, так что я всегда знала, что наступит и мой черед. Работа эта печальная, но ничего не поделаешь, кто-то ведь должен ее выполнять.

Нисэра. Значит, моя мама умерла и покоится здесь. Где-то там, в глубине грота. Я почувствовала отчаяние от того, что нам с ней не суждено больше встретиться. Но потом подумала, что, возможно, мама попала в Ёми-но-куни, и мне стало легче.

Девушка закрыла крышку гроба, сложила руки и стала о чем-то горячо молиться. Помолившись, она направилась к входу в Амиидо. В тот вечер, когда я стала мико тьмы, там была поставлена ограда, и меня держали здесь взаперти. И впрямь ограда была на месте. Но вместо ограды из пандана, усыпанной шипами, стоял забор, сплетенный из листьев папоротника, — чистая формальность.

Перед оградой, потупив голову, ждал высокий мужчина. Белое кимоно, выражающее скорбь, особенно подчеркивало то, каким загорелым было его крепкое тело. Кто этот мужчина? Где-то я его видела. Уж не Махито ли это? Все всколыхнулось у меня в груди, но когда мужчина заговорил, я не поверила своим ушам.

— Яёи, ну как ты тут?

С удивлением я посмотрела на девушку, которую он назвал Яёи. Это была моя дочь. Тут-то я поняла, кого она мне напоминала. Печальное выражение лица было точь-в-точь как у моей матери Нисэра. Худощавое телосложение — от меня. Выразительные глаза — от Камику. Или нет, взгляд у нее такой же волевой, как у Махито. Присмотревшись, я поняла, что дочка-то получилась редкой красоты. Но почему Яёи стала мико тьмы? Я была «темное начало», значит, дочка должна быть «светлым».

Яёи радостно подбежала к нему.

— Махито, братец, ты пришел навестить меня, как и обещал!

Так и есть. Мужчина был не кто иной, как Махито. Я вгляделась в лицо человека, которого назвали Махито. И в самом деле — Махито. Волевой взгляд, высокая переносица. Из отрока Махито превратился в крепкого моряка. Но, казалось, что при этом остался таким же добрым и великодушным. Я была вне себя от радости.

Наконец-то я снова встретилась с мужем и дочерью. Но мне совершенно было непонятно, почему Яёи называла старушку в гробу мамой, а Махито старшим братом. Жужжа, я кружила над ними. Махито отмахнулся рукой и бросил на меня сердитый взгляд.

— Такие осы на острове не водятся. Большая дикая оса. Будь осторожна, Яёи.

Яёи проследила за мной взглядом.

— Одиноко мне здесь. Я любому, даже осе, рада.

Печаль разрывала мою грудь. Мне захотелось превратиться в человека и рассказать Яёи обо всем. Сказать: «Я твоя мать, я бежала с острова, чтобы спасти тебя. Так почему же ты здесь?» В это время Махито как ни в чем не бывало передал Яёи коробок, сплетенный из листьев ливистоны.