Вячеслав Денисов - Забытые заживо

«Как зовут твою подружку?»

«Берта», – еще помня вкус колбасы, улыбнулась и ответила она.

«Не очень-то опрятна Берта, вы не находите, маленькая леди?» – вопрошал он, лежа на боку с флягой в руке.

Девочка несказанно удивилась, и возмущение это показалось мужчине чисто женским, всеобъемлющим, исчерпывающим по сути своей.

«Может ли быть такое, чтобы вы не видели, насколько мала она для ухода за собой? Я просто не успела привести ее в порядок, вот и все».

«Но не может быть и того, чтобы подружка Берты – маленькая леди – оказалась на пустыре в одиночестве, – возразил он. – У каждого есть свой покровитель. У Берты есть маленькая леди, у дождя есть ветер, у Соединенных Штатов есть президент Картер… Черт бы его побрал! – воскликнул он, смахивая с рукава выползшее из какой-то щели одуревшее от предчувствия всемирного потопа насекомое. – Я о пауке…»

«Вы ведете себя недостойно в присутствии дам», – отметила девочка, потупив взор и смахнув с губы приставшую крошку хлеба. Ее розовое платье сохло на ветке, укрепленной над углями, и теперь девочка бдительно следила, чтобы куртка, в которую она была завернута, не распахивалась. Сложные обстоятельства, заставившие ее оказаться наедине с мужчиной, да еще и остаться впоследствии раздетой, не казались ей зазорными. Головку свою она держала гордо и независимо, демонстрируя непоколебимость женского достоинства перед любыми обстоятельствами.

«Прошу прощения, – мужчина склонил голову, признавая свою оплошность, – за две недели присутствия в ваших краях я одичал самым решительным образом».

«Человек дичать не должен, потому как он человек».

«Да, конечно, – сдерживая усмешку, чтобы не выглядеть ерником перед ребенком, пробормотал он, – но понаблюдал бы я за вами, маленькая леди, когда бы от вас за два дня до свадьбы сбежал жених».

«От вас сбежал жених?» – спросила девочка и, пряча в уголках губ улыбку, посмотрела на возвышение стены, по которой, не переставая, долбили капли. Ударяясь, вода облегченно лишалась гнева, и уже спокойно и расчетливо стекала по бревнам, придавая насквозь просверленному жуками и ветром старому дереву лакированный вид.

Мужчина допил вино и потряс флягой. Она была пуста.

«Простите, маленькая леди, что за усталостью никак не могу задать свой главный вопрос. У Берты есть вы. А кто есть у вас?»

«У меня нет никого», – спокойно ответила она.

«Что вы подразумеваете под этим?»

«То, что говорю. У меня никого нет, кроме Берты, но ведь вы спрашивали не о ней?»

«Я спрашивал, простите, о родителях ваших, милое создание», – озадаченно пробормотал мужчина.

«У меня нет родителей. Я Дженни из МакНаман, но род этот, видимо, прекратит свое существование. Прошлой осенью отца моего задрал в лесу гризли, а мама умерла от чахотки. Поэтому мы вдвоем с Бертой».

Мужчина долго молчал, глядя то на девочку, то на начинающее светлеть в щелях между досками небо.

«Где же вы живете?»

«Еще нигде. Мама умерла утром, когда мы шли к ближайшей деревне».

Мужчина привстал и сунул в зубы мундштук пустой трубки. Как оказалась она его в руках, он и сам не мог сейчас объяснить. Привыкший сосать трубку в минуты крепких раздумий, он нашел ее в кармане столь быстро, сколь быстро не нашел бы на себе ножа, ворвись в «домик» республиканцы.

«Тогда следует понимать, что мама… где-то неподалеку?»

«Я похоронила маму за железной дорогой, – спокойно, словно речь шла о предстоящем празднике урожая, произнесла девочка. И вдруг голос ее потух. – Мне стоило это немалых сил, сэр…»

Мужчина присмотрелся и увидел на ее глазах слезы.

Их обоих из оцепенения вывел звук мотора, скрип тормозов и топот. Поднявшись на ноги, мужчина вышел на крыльцо и спустился по его качающимся, потерявшим от сырости скрип, ступеням.

«Вы должны были приехать час назад, Уилки».

«Я приехал на то место в лесу, что вы указали, сэр, в назначенное время. Вас там не было, – чеканил кто-то. – Согласно вашей инструкции, я направился к полустанку, обозначенному на карте как «Объект Фокстрот», и нашел вас здесь».

«Вы с ума меня сведете своей исполнительностью, – недовольно пробурчал мужчина. – Ступайте в дом и заберите в машину девочку, что сидит на полу. По приезде вы передадите ее воспитательнице моего брата Эндрю»…

Через одиннадцать лет он, сенатор Брайан Честертон, будет сидеть в библиотеке напротив воспитанницы Дженни МакНаман и говорить:

«Дженни… Милая Дженни… Боясь оскорбить вас этим признанием, я прошу вашей руки, как может просить исполненный любовью к вам мужчина. Я не могу забыть тот дождливый день, когда вы сидели в моей куртке, ребенок, одинокий ребенок, ели мою колбасу и рассказывали о своей жизни… Простите. Простите, кажется, я сбился… Я не знаю, как сказать, в последний раз мне приходилось говорить об этом давно, и слова, похожие на эти, не соответствовали событию… как я теперь понимаю… – Честертон взволнованно теребил свои волосы. – Вы можете позабыть этот разговор сразу, как только он закончится. Вы можете презирать меня, я стерплю и в дальнейшем постараюсь уберечь вас даже от своих взглядов. Вы можете отказаться от общения со мной. Но я не могу не сказать вам, что люблю вас! И весь я, все мое состояние и вся жизнь моя отныне принадлежат вам. А теперь поступайте так, как подсказывает вам ваше сердце…»

Склонив голову, Честертон ждал. Кровь прилила к вискам его, заставляя слушать раздающийся в них частый барабанный бой.

«Брайан…»

Он поднял голову и увидел глаза ее, блестящие от слез. Ее руки, держащие томик Китса, дрожали, как в тот давний уже октябрьский день.

«Брайан… Мне не нужно ваше состояние. Вы хотели услышать мой ответ, так получите его: я люблю вас, – она засмеялась, и растопившийся хрусталь лавой ринулся из ее глаз к губам. – С того самого момента, как я грелась в куртке вашей и думала о том, что мольбы мои о рыцаре, таком желанном в день смерти моей матери, рыцаре, который должен появиться у рельсов и забрать меня с собой, услышаны… Возьмите меня с собой и сейчас, Брайан…»

И она заплакала от счастья…

– Дженни, с вами все в порядке?

Опершись на заботливо подставленную ей руку, она поднялась.

– Простите, я немного переутомилась… – дотянувшись до бутылки, она свинтила крышку и сделала несколько глотков. – Вам не надо спрашивать, откуда я и кто. Так будет лучше, поверьте…

Он пожал плечами, и они углубились в джунгли еще на сотню метров.

Ступающая след в след за русским, Дженни первой заметила опасность. Однако сообщить о ней или хотя бы просто крикнуть у нее не было ни сил, ни времени. Потрясение было столь велико, что она онемела от ужаса…