Мария Введенская - Пределы неоднозначности

Дороти практически ничего не рассказывала о себе, но все знали, что она до сумасшествия любит свою внучку. А Иви не могла иметь детей, и чтобы хоть как-то отвлечь себя от этого, много путешествовала. Она довольно долго жила в Греции, и полюбила эту страну всей душой, даже построила дом. Но потом грек, с которым она жила, обокрал и поджег его, и Иви вернулась восвояси, с чем и приехала – с дырками в карманах и ветром в волосах. Что касается Черити, то она была очень близка с отцом, обучившись всему, что тот знал. Она могла починить машину или устранить любой засор, прекрасно орудовала перфоратором и молотком. Но вот только с мужчинами ей не везло. Они пользовались ее добротой и наивностью, но впоследствии постоянно обманывали. А ее сестра Элис очень рано оставила родительское гнездо и всю свою жизнь только и делала, что искала желающих ее содержать. Черри показывала их фотографии в молодости, и – да, Элис была яркой женщиной, но ее красота почему-то отталкивала, будучи злой и вязкой, словно болото. Про Сибилл было мало что известно – только то, что когда-то она работала учителем английского и, наверняка, как решила Чарли, в нее постоянно летали скомканные бумажки с задних парт, а юбку-карандаш мазали мелом и лепили обидные прозвища на спину красной рубашки. А еще Сибилл упорно не признавалась, сколько ей лет. Если она не была настроена убежать и ей задавали вопрос о возрасте, она неизменно глупо хлопала глазами и отвечала – восемнадцать.

По слухам процентов сорок Пределов составляли семейные пары. Но многие сошлись уже в этом городе. Это выглядело со стороны очень мило – люди так трепетно держались за ручки. Дороти откликалась привычным сарказмом, когда видела парочки, но в глазах у нее всегда читалась притаившаяся грусть при этом.

Как-то они стояли на балконе и курили. Было около полуночи, и Дороти отправляла кольца дыма в ночное небо, словно паровоз. Жара совсем спала, и сменившая ее прохлада заставила Чарли вспомнить о черной стеганой безрукавке, а Дороти куталась в новенький кашемировый платок, который они вместе купили этим утром.

– Можно задать тебе нескромный вопрос? – спросила Чарли.

– Конечно, девочка. В моем возрасте, вряд ли, что-то может показаться нескромным.

– Почему ты одна? – осторожно спросила та. – У тебя ведь есть муж. Почему он не с тобой?

Дороти молчала. Оказалось, что нескромные вопросы в ее возрасте все-таки существуют.

– Он не захотел. – ответила она, наконец.

– Не захотел быть с тобой?

– Нет… – казалось, Дороти взвешивает каждое слово. – Он не захотел быть частью всего этого.

– Я не понимаю… – Чарли покачала головой.

– Послушай, я не знаю, имею ли право рассказывать тебе.

– Ну а иначе, зачем я здесь?! – воскликнула Чарли. – Мне ничего не объяснили, просто засунули сюда. А здесь, вроде, всё кажется таким размеренным и спокойным с одной стороны, но с другой, я постоянно чувствую, что не всё так просто. И эта карточка…. Я думала об этом, но не вижу смысла. Разве такое бывает, чтобы все было бесплатно? Я помню, как в первый день ты сказала, что я имею право пользоваться всеми привилегиями, раз здесь, но я не понимаю, за какие заслуги?! А главное, причем здесь я?! И ещё Дейзи сказала, чтобы я не задавала вопросов, что, мол, так всё устроено. Но я не могу.

– Это наша зарплата. – ровно сказала Дороти, останавливая сбивчивую речь подруги.

– Зарплата? – переспросила Чарли, думая, что над ней шутят.

– Да, ты всё поняла правильно.

– Но, за что?

– За работу, Чарли. Зарплату выдают за работу. И всё, что ты видишь… эти, так называемые, привилегии, как питание, проживание и кредитка – это наша зарплата. – с нажимом ответила Дороти.

– А что за работа? – прищурилась Чарли. Ей вдруг пришла в голову идея, почему она сама здесь. – Что-то опасное? И теперь вас содержит правительство?

– Нет, уж точно не правительство. – усмехнулась Дороти. – Да и работу мы не делали, а делаем.

– Что за работа? – напряженно повторила Чарли.

Дороти покачала головой.

– Я не могу тебе рассказать… – она уставилась в ночь, и, казалось, на этом тема закрыта. Молчание было наэлектризовано и едва терпимо. – Но я могу тебе показать.

– Прямо сейчас? – не поверила та.

– Нет… завтра. Зайди ко мне ровно в половине третьего, и ты всё увидишь. Но не опаздывай.

– Хорошо. – с жаром закивала Чарли.

– Но есть одно условие.

– Какое?

– Чтобы доверять тебе до конца. – сказала Дороти. – Я хочу услышать, как ты сама оказалась здесь.

Чарли задумалась, вспоминая, давал ли ей Кай какие-нибудь указания на этот счет, но без результата.

– Помнишь недавнюю историю про женщину, которая якобы держала трех девочек в заложницах? – спросила, наконец, Чарли.

– Я, конечно, стара, но не до такой же степени! – фыркнула Дороти. – Это ведь было всего две недели назад. Потом еще оказалось, что эта женщина просто оставила девочек и уехала. Никто до сих пор не знает, кто она и откуда – у них там какие-то проблемы с составлением портрета. И отчего-то мне думается, что никакой женщины и нет, а просто девчонки решили привлечь к себе внимание.

– А что, если я скажу тебе, что есть. Эта женщина. И мне это доподлинно известно, потому что я разговаривала с ней так же, как и сейчас с тобой.

Чарли не знала, можно ли говорить об этом кому бы то ни было, но так хотелось открыться. Да и потом, если Дороти проговорится – ну кто поверит? Поэтому, прикинув все «за» и «против», Чарли рассказала ей, как попала сюда, начав с говорящей рыбы и закончив прибытием в отель. Дороти молчала, но на ее лице не отпечаталось того удивления или непонимания, на которое та рассчитывала.

– Как думаешь, это наша Дейзи сыграла роль вестника? – спросила Чарли, чтобы замять паузу, от которой ей стало неловко.

– Не знаю. – пожала плечами Дороти. – Но вполне возможно.

– Значит ли это, что такова ваша работа?

– Нет. – мотнула головой Дороти. – Потому что у каждого она своя, но цели приблизительно одинаковы….

– Спасти хорошего человека?

– Много людей, Чарли. Много хороших людей.

Они ненадолго замолчали, глядя в ночь, прощаясь с ней, и возможно навсегда. В глазах Дороти очень часто появлялась подобная утопичность, словно она постоянно прощалась с чем-то. Так смотрят терминальные больные на своих близких, или старики, выжимая душу любимых и любящих, словно апельсиновый сок….

Чарли в любом случае была рада, что открылась Дороти, и, наконец, нашла хоть какую-то связь между собой и этим местом. Но самое главное должно произойти завтра, когда ей покажут суть этой самой работы. Интересно, станет ли это настоящим откровением? Ведь она пока не сделала ни одной записи в своем блокноте, а ведь именно на это намекал Кай. Чарли уже уверилась, что именно для этого она и попала в это поселение – столкнуться с настоящим чудом – но, сколько бы она не спрашивала среди своих новых друзей, ничего действительно стоящего не нашла.