Альберт Санчес Пиньоль - В пьянящей тишине

– Мы погибнем, – сказал я как-то ему.

– Погибнем – значит, погибнем, – ответил он с фата­лизмом бедуина.

Иногда Батис садится на гранитную скалу и глядит прямо перед собой. Он смотрит, как лунатик. Таким об­разом ему удается забыть о бренности бытия. Короткие колья, которые я в свое время расставил повсюду, смот­рят вверх своими остриями, а он все выбирает удобную позицию и сидит с широко раскрытыми глазами. Его торс словно сросся с камнем, а фигура превратилась в подобие языческого идола. Батис переживает что-то вроде вечной смерти. Вечером звучит сигнал тревоги: – Zum Leuchtturm! На маяк!

Наша апатия рассеялась в тот день, когда по чистой случайности Батис поднялся на верхний этаж маяка. Он решил проверить, хорошо ли работают прожекторы. Я в это время смотрел в сторону затонувшего португаль­ского судна. Батис принялся смазывать механизм. Что­бы не молчать, я спросил его, какой груз вез этот ко­рабль.

– Взрывчатку, – пробормотал он, стоя на коленях и настраивая прожектор.

– Вы в этом уверены? – спросил я лениво, просто что­ бы поддержать разговор.

– Динамит. Контрабандный динамит, – пояснил он с присущей ему немногословностью.

На этом наш разговор прервался. Позже я заговорил о взрывчатке еще раз. Как объяснил Каффу матрос, вы­живший в первую ночь, корабль вез динамит нелегаль­но. Им удалось заполучить его по бросовой цене на какой-то южноафриканской шахте, и они хотели выгодно его продать где-нибудь в Чили или в Аргентине. Взрыв­чатку могли бы использовать на нужды какой-то там ре­волюции. На складе маяка я обнаружил полное снаряже­ние аквалангиста. Моему мозгу потребовалось еще два дня, чтобы в нем окончательно созрела одна идея. Но уже от самих мыслей в этом направлении ужасно хо­телось смеяться. Ночь выдалась кошмарной: чудища сгрудились прямо за нашей дверью. Батис производил выстрел за выстрелом в темноту, но ему никак не удавалось их рассеять, поэтому он попросил меня проверить засовы. Я повиновался и стал спускаться по лестнице; округлые стены усиливали звуки, и внутри маяка вой чудищ звучал, как грозные мелодии гигантского органа. Мне захотелось вернуться, но я сделал над собой усилие и добрался до входной двери. Какой бы прочной ни бы­ла железная пластина, она уже прогнулась внутрь. Дере­вянные засовы наполовину сломались и трещали под напором чудовищ. Ничего путного я сделать не мог. Ес­ли бы они проникли внутрь, то сожрали бы нас – таков был бы наш конец. Но Батис убил многих из них, а мо­жет быть, им просто надоело сражаться.

На следующий день Кафф сказал, что ему нужно со мной поговорить. Я принял предложение с большим любопытством, потому что подобные начинания были не в его характере.

– После обеда, – сказал я.

– После обеда, – подтвердил он. И исчез.

Мне показалось, что Батис спрятался где-нибудь в ле­су. С Каффом происходило нечто из ряда вон выходя­щее, если он вдруг решил предаться размышлениям.

Я занялся укреплением веревочной сети с жестянками вокруг маяка. Тем временем животина вышла наружу. После упражнений с Батисом она не надела этот жуткий свитер и была нагой. Не заметив меня, она направилась к узкой полоске песка на берегу, с той стороны острова, где скалы были особенно высокими и острыми. Мне на­доело мое изнурительное занятие, и я последовал за ней.

Я настиг ее, прыгая с камня на камень. Скал здесь ве­ликое множество. Иногда мне казалось, что это место похоже на рот великана, который спит под землей: пес­чаный берег – его челюсти, а камни – зубы. Между ска­лами, укрытые от волн и ветра, прятались маленькие островки песка. Животина выбрала одну такую ямку и устроилась там, как ящерица. Она лежала совершенно неподвижно. Ее можно было спутать с гранитом, который служил ей защитой от морской стихии. Иногда вол­ны все же проникали в убежище, накрывая ее с головой. Это производило на нее такое же впечатление, как на ка­кую-нибудь креветку. Она не обращала на прилив ни малейшего внимания, как и на меня: я сидел на скале в двух шагах от нее, и мое присутствие не могло остать­ся незамеченным.

При виде этого существа становились понятны сла­бости натуры Батиса. На сей раз мой интерес был от­нюдь не научным. Каким-то чутьем она это поняла, по­тому что не убегала, но и не боялась меня. Я провел рукой по ее спине. Влажная кожа была скользкой, точно ее покрывал слой оливкового масла. Животина не ше­вельнулась. То, что прикосновение не произвело на нее никакого впечатления, вызвало во мне какое-то незнако­мое беспокойство. Набежавшая волна накрыла ее пеле­ной пены, спрятав от меня нагое тело. Эта белая просты­ня искушала меня и в то же время вызывала чувство острого стыда. Я ушел, ругая самого себя. Словно меня оскорбил голос, которому невозможно ответить.

После обеда Батис действительно завел со мной раз­говор. Мы вышли с маяка под предлогом небольшой прогулки. Слова, сказанные им, скорее напоминали вы­ражение последней воли. Мы шагали по лесу, и он, не говоря напрямую о поражении и не сходя с позиций плебейского стоицизма, описал наше положение так:

– Если хотите – уезжайте. Может быть, вам это неиз­вестно, но у нас есть шлюпка. Ее оставил тот корабль, который привез меня на остров. Она находится в ма­ленькой бухте рядом с домом метеоролога, к северу от него. Ее скрывает растительность. Я давно туда не хо­дил, но думаю, что она цела: лягушанам от людей нуж­но только их мясо. Возьмите с собой провизию и столь­ко питьевой воды, сколько сможете увезти.

Он замолчал и зажег сигарету. Потом, не переставая курить, сделал несколько упражнений руками, словно выражая таким способом свое пренебрежение к буду­щему.

– Совершенно очевидно, что из этой затеи ничего не выйдет. Поблизости нет никакой земли, кораблей вы то­ е не встретите, а потому умрете от голода и жажды, то в том случае, если шторм не перевернет вашу скор­лупку. И если лягушаны не возьмут вас на абордаж, то я не хочу лишать вас права выбора.

Вместо ответа я тоже зажег сигарету и молча стоял перед ним. Было холоднее обычного. Пар, выходивший из наших ртов, смешивался с дымом сигарет. Батис ви­дел, что я обдумываю его слова, но не мог даже предста­вить направление моих мыслей.

– Я думаю, что следует сделать еще одно усилие и рискнуть, – заявил я в конце концов. – На самом деле, терять нам нечего. Если чудовища снова примутся штурмовать дверь, их уже ничто не остановит. Я видел на маяке водолазный костюм и воздушный насос к не­му. Как вы думаете, мы сможем погрузить все это в шлюпку и добраться до португальского корабля?

Батис не понимал, куда я клоню. Он нахмурил брови.

– Динамит, динамит, – сказал я, показывая в сторону корабля сигаретой, которую держал в руке.