Стефани Майер - Гостья

«Спятила? – прошипела Мелани. – Нас же заметят».

«Ну и что делать?»

«Надеюсь, сиденье раскладывается».

Оставив двигатель включенным, я прикинула, какие есть варианты кроме ночевки в автомобиле посреди чернильной безлюдной пустыни. Мелани спокойно ждала, зная, что я ничего не придумаю.

«Это безумие! – Я заглушила мотор и вытащила ключи. – Полнейшее. Тут никого нет. Мы заблудимся и ничего не найдем». – Я смутно представила себе всю опасность нашей безумной авантюры: поход наобум в раскаленную пустыню, никаких шансов на возвращение. Мелани куда яснее понимала, что нам грозит, но предпочла не делиться со мной подробностями.

Мои обвинения остались без ответа. Мелани такие мелочи не волновали. Она готова была до конца своих дней бродить по пустыне, только бы не возвращаться к моей прежней жизни. Даже если не будет Искательницы… Ищейки…

Я до отказа откинула спинку кресла: все равно неудобно. Заснуть, пожалуй, не удастся. Голова вдруг стала какой-то пустой, мысли не шли: слишком много было такого, о чем я запрещала себе думать. Мелани тоже молчала.

Между кромешным мраком безлунной ночи и прикрытыми веками большой разницы не было. Я закрыла глаза – и на удивление легко погрузилась в сон.

Глава 11

Жажда

– Ладно! Ты была права, признаю! – сказала я вслух. Все равно рядом не было ни души.

Мелани обошлась без «громких» упреков, но ее укоризненное молчание говорило само за себя.

Я никак не хотела выходить из ставшей бесполезной машины. Бензин кончился, машина по инерции прокатилась чуть дальше и застряла в неглубокой вымоине, оставленной последним серьезным дождем. За лобовым стеклом раскинулась бескрайняя пустыня – вид, от которого внутри все сжималось.

«Нужно двигаться дальше, Странница. Скоро станет совсем жарко».

Мы бы продвинулись намного дальше, намного ближе к цели, но я израсходовала четверть бака на упрямые попытки подъехать вплотную ко второму ориентиру, где обнаружилось, что третий камень с той точки не виден. Оставшееся горючее ушло на обратный путь, так что дальше придется тащиться пешком. Впрочем, сама виновата.

Я неторопливо погрузила бутылки в рюкзак и нарочито медленно собрала оставшиеся овсяные батончики. Мелани сгорала от желания отправиться в путь. Ее нетерпение не давало сосредоточиться, мешало думать… о том, например, что нас ждет впереди.

«Ну же, ну же, ну же», – подгоняла она, пока я, одеревеневшая, неловко выбиралась из машины. Я выпрямилась, и позвоночник отозвался болью – из-за ночи, проведенной в скрюченном положении, а не из-за тяжести рюкзака, который оказался не таким уж и тяжелым, едва привыкли плечи.

«Спрячь машину», – велела Мелани, сопроводив приказ картинкой: я обламываю ветки колючего кустарника и обкладываю ими серебристый кузов.

«Зачем?»

Она подивилась моей недогадливости. «Чтобы нас не нашли».

«А если я хочу, чтобы меня нашли? Что нас ждет в этом пекле? Как попасть домой?»

«Домой? – переспросила она, подкинув мне парочку безрадостных картинок: пустая квартира в Сан-Диего, мерзкая ухмылочка Искательницы, точка на карте, обозначенная Тусон и… кусочек красного каньона – короткая, случайно проскользнувшая счастливая вспышка. – А где он, твой дом?»

Пропустив совет мимо ушей, я повернулась спиной к машине. Я и так слишком далеко зашла и не собиралась отрезать все пути к отступлению. Машина поможет меня найти. Тот, кто меня спасет, услышит простое объяснение: я заблудилась. Потерялась… сбилась с пути… сошла с ума.

Я направилась вдоль вымоины, тело быстро перестроилось на размашистый шаг. Не так я ходила по тротуарам в университет и обратно домой – совсем не так. Ноги непривычно легко несли меня вперед по растрескавшейся земле.

«А если бы все сложилось иначе? – спрашивала я себя, углубляясь все дальше в пустыню. – Что, если бы Целитель остался в Чикаго? Что, если бы я поехала другой дорогой?»

И лишь странное щемящее чувство – чувство, что Джаред и Джейми, возможно, совсем рядом, где-то в этом пустынном месте, – не позволяло отказаться от бессмысленного плана.

«Точно не знаю, – призналась Мелани. – Наверное, я бы попыталась, если бы рядом не было других Душ. Я и сейчас-то боюсь. Вдруг они оба погибнут из-за тебя?»

Мы с ней содрогнулись от одной только мысли.

«Но сейчас, когда мы так близко… я должна была попробовать. Прошу тебя… – Голос ее стал просящим, умоляющим, сама кротость. – Пожалуйста, не выдавай их. Пожалуйста».

«Я и сама… Вряд ли причиню им вред. Я скорее…»

Что? Умрешь сама? Умрешь, но не сдашь беглецов Искателям?

Я снова содрогнулась, и это ее успокоило. Ее успокоило, а меня напугало до смерти.

Промоина вела дальше на север. Мелани предложила свернуть напрямую к третьей отметке, каменному выступу, словно перст устремленному в ясное небо на востоке.

Я цеплялась за эту промоину, как прежде за машину. По ней можно было вернуться на дорогу, и дальше, по дороге – к шоссе. Долгие мили пути, несколько дней, не меньше, а свернув… свернув, я официально обрезала пути назад.

«Нужно надеяться, Странница. Мы найдем дядю Джеба, или он найдет нас».

«Если он еще жив, – добавила я и со вздохом выбралась из промоины, направившись дальше в унылую пустыню, до самого горизонта заросшую кустарником. – Не понимаю, что значит надеяться. Для меня надежда – пустой звук».

«Тогда просто поверь».

«Кому? Тебе?»

Я рассмеялась, и раскаленный воздух обжег горло.

Она быстро сменила тему.

«Подумай, может быть, уже вечером мы их увидим».

Мы обе страстно этого желали; два лица – мужчины и ребенка, всплыли в памяти… в ее и моей одновременно. Я ускорила шаг, не уверенная, что ноги слушаются именно меня.

Солнце пекло нещадно. Волосы на голове намокли от пота, футболка прилипла к телу. Пополудни задул обжигающий ветер, и песок полетел мне в лицо. Сухой воздух всосал пот, залепил пыльной коркой волосы, и парусом – пропитанным солью парусом – надул футболку. Я шла и шла вперед…

Мелани считала, что я пью слишком часто, ругала меня из-за каждого глотка, грозила, что на завтра не хватит. Но я и так во многом ей уступила, а потому сделала вид, что не слышу. Я пила, когда хотелось пить, а пить хотелось почти ежеминутно.

Ноги сами шли вперед, словно по заданной кем-то программе. Песок ритмично поскрипывал, создавая музыкальный фон, приглушенный и однообразный.