Рута Шейл - Двоедушник

Я протаскиваю через себя каждое его движение, каждое ее ответное, умираю тысячу раз в единицу времени, разлетаюсь вдребезги, перестаю быть, не имею значения, прекращаюсь…

Снова и снова. И это сильнее меня. Сильнее всего, что я знал раньше.

Свет гаснет. Милосердно. Вовремя.

Я просто отключаюсь. Еще раз. Во сне.

Второй уровень небытия. Дальше – только изнанка.

Открыл глаза. Внизу живота так горячо, что даже шевелиться больно. Не сразу вспомнил, где я. Над головой – грязный потолок, пыль, паутина и высохшие мухи. Лежу на кровати. Уже хорошо.

– Ты кричал во сне.

Шаннка. Рядом. Моя Шаннка. Моя вечно грустная девочка.

К черту запреты.

К черту Игни.

К черту все, что будет с нами дальше.

Поймал ее за руку, потянул к себе. Она сопротивлялась, но я держал крепко. Сам не понимал, что делаю. Туман в голове не рассеивался, а только густел. Все не так. Не так, неправильно. Не как у него.

Ей все-таки удалось вырваться, и она осталась сидеть на краю кровати со сжатыми кулаками. Дышала хрипло. Мы оба дышали так.

– Игни?

Я не ответил. В голове стучало: все неправильно. Это. Все. Неправильно.

– Разве ты не понимаешь, что он тебя провоцирует? – сказала она привычным спокойно-насмешливым тоном. Швырнула в меня полотенце. – Сходи на озеро, поплавай. Заодно остынешь.

Он снова оказался удачливей меня. Снова оказался лучше.

А я укутался в одеяло, повесил на шею полотенце и потащился к этому чертову озеру.

Так я узнал, что такое любовь.

Бывшая гостиница «Россия»

С Князевым разругались так, что мама не горюй. Вдрызг. Бессмысленно и беспощадно. Ника сама от себя не ожидала. И от него – тоже.

– Если с тобой что-нибудь случится, меня посадят! – орал Антон, не на шутку злой и заведенный. – Как ты не понимаешь, что все это – по-настоящему? и Есми по-настоящему, и шею ты свернешь по-настоящему в этих ваших с «ночным» развалинах. На него надеешься? А ничего, что ты в этой ситуации приманка? – И наконец – как только в голову пришло – хлестко припечатал: – Авантюристка!

Никины аргументы были не столь железобетонными, но приводила она их не менее громко и яростно.

– Из-за тебя мы теряем время! – Для наглядности она поочередно выложила перед Князевым три листовки, содранные со столба по пути в особняк. – Они тоже пропали по-настоящему. И умирают! Сидишь тут, как в бункере, тюрьмы боишься – а вдруг и других уже… Они уже… – И тоже в долгу не осталась: – Трус несчастный! А еще Игни обвинял…

При упоминании этого имени громкость Князевского тона снизилась, зато яду прибавилось.

– Тоже мне, нашла храбреца! Да ты хоть знаешь, что он возвращался, чтобы прикончить того речного Есми? При тебе не стал. Героя благородного состроил. Рыцаря печального образа. А сам попросту засс… стремался.

– Тох… Это уже лишнее, – осадила его Шанна. Сама она в перепалке не участвовала. Сначала сбивчиво извинялась то перед Никой, то перед Антоном, потом запуталась в том, перед кем виновата, и притихла. Только сейчас подала голос.

– Хватит решать за меня! – совсем уж по-детски выкрикнула Ника. Антон добавил что-то еще, но она не дослушала. Выскочила на улицу, шваркнула курткой по оштукатуренной стене и опустилась на корточки рядом с входной дверью. Лицо пылало. От стыда. От злости. От всего вместе. Так и не научилась отстаивать свою точку зрения. Вот и сейчас как-то глупо вышло.

А главное, жалко. Всех. Ксюшу Лисницкую – так, что даже думать страшно. Пока на лекциях сидишь или, вон, с Князевым препираешься – страх отступает. Но стоит лишь на мгновение вспомнить… Нет, лучше не вспоминать.

Лизу Королеву. Ужасная смерть.

Горана Карповича тоже жаль. Он так и остался человеком. Не превратился в зомби, как в голливудском фильме. Он понимал все, что с ним случилось. Страдал… Игни убил его. Наверное, так было правильно. Да и можно ли назвать убийством смерть того, что и так уже мертво? Но все-таки… Ох, об этом тоже лучше не думать.

И еще ей было отчаянно жаль Шанну. Забавную Шанну, ершистую с виду, но так желающую всем угодить. Она ведь и правда верит, что чертова дыра с луковой вонью и общей кухней может быть домом. Что магазинные пельмени – это домашняя еда, а мутный парень с двумя душами заменит ей семью. Улыбается, шутит. Каждую ночь не спит, чтобы у Антона Князева был шанс проснуться.

И от этой темы глаза защипало…

Ника шмыгнула носом. Еще раз. И еще.

Запрокинула голову, чтобы слезы затекли обратно. Наверху бескрайним шерстяным одеялом темнело осеннее небо.

– Ник, Ника-а…

Ой, нет. Когда утешают, только хуже становится. Сейчас снова извиняться начнет. А она – плакать.

Но Шанна не начала.

– Ты это… На Тоху не очень обижайся, ладно? Есть у него такой пунктик. Фобия. Что из-за Игни кто-то пострадает, а отвечать придется ему.

Ника молчала, только сопела громко. Мало ли, какие у кого пунктики! Что, теперь на людей из-за этого кидаться?

– Он не зря боится. Один раз так и случилось. Игни чуть не покалечил живого человека.

– Я… н-не знала. Ничего себе, – всхлипнула Ника. Слезы удалось унять, а вот с голосом пока не совладала.

– Тоха после этого много времени потратил, чтобы хоть как-то его приструнить. – Шанна присела рядом. – Игни долго не принимал то, что с ним произошло. Бесился. Ненавидел всех вокруг. Себя. Тоху. Живых. Есми. Вообще всех. Он и сейчас-то не подарок. А в тот раз просто совпало. То ли кто-то не так на него посмотрел, то ли замечание сделал… Игни слетел с катушек. Силу не рассчитал или нарочно – не знаю, врать не буду. Ты же видела, как это происходит. С Есми. А теперь поставь против Игни обычного, не слишком трезвого дядьку. Хардкор?

– Ну, – согласилась Ника.

– Тоха жил тогда в очень маленьком городе, – продолжала Шанна. – Его быстро вычислили. Пришли к родителям. Те попадали на колени. Умоляли мужика пострадавшего забрать заявление, кучу денег ему заплатили. Мол, сын их несчастный с головой не дружит. В психушке полеживает, справка есть… Дурачок якобы, что с него взять.

Она помолчала, глядя в черноту за кованой оградой, где вниз, к реке, круто уходил склон набережной.

– А чтобы это не повторилось, Тоха вынужден и за собой следить, и за Игни тоже, – договорила Шанна минуту спустя. – Его Наставник научил. Сказал, что Тохе нельзя… м-м… спать с девушками. Нельзя терять контроль. Иначе все полетит к чертям.

Ника вскинула удивленные глаза на свою собеседницу. Ничего себе порядочки!

– Вот и я так же ресницами хлопала, когда узнала, – усмехнулась та. – А теперь подумай, стоит ли на него дуться. Или фиг бы с ним. Покричали – разбежались. Завтра будет новый день…