Взрослые сказки (СИ) - Изотова Наталья Сергеевна

Рита внезапно остановилась, да так резко, что я чуть не налетел на нее. Лес расступился, слышался запах затхлой воды, и, то ли глаза мои уже привыкли к темноте, то ли здесь кроны деревьев были реже — но я смог разглядеть, что мы стоим у небольшого болотца, с одной стороны заросшего тростником, но в остальном — с гладким зеркалом черной воды, безо всяких кочек, ряски и лягушек. Сложно было определить, как далеко от деревни мы забрались, и смогу ли я сам вернуться туда, не потратив на скитания всю ночь, поэтому оставалось лишь надеяться, что наш разговор в этом столь неромантичном месте не закончится ссорой.

— Рита, зачем ты привела меня сюда?

Я решил не ходить вокруг да около, но то, что услышал от нее, совсем уж не ожидал. Девушка не была расстроена или обижена, наоборот, в ее голосе сквозило воодушевление, хотя и говорила она шепотом.

— Ты сказал мне, что не можешь остаться, потому что у тебя там другая жизнь, жена, друзья и работа, — произнесла она, повернувшись ко мне и обеими руками сжимая мою ладонь. — У тебя обязательства, — Рита заглянула мне в глаза и то, как они блеснули, меня уже не пугало, я с легкостью теперь читал в них эмоции, даже в полумраке. — Но, если бы у тебя была вторая жизнь, второй шанс, возможность раздвоиться…

Я накрыл ее руки второй ладонью и произнес твердо:

— Рита, я не буду делить свою жизнь надвое, обманывать жену и то и дело приезжать сюда.

Она упрямо тряхнула головой.

— Не об этом речь. Если бы не было той жизни в другом городе — ты бы остался?

— Я не буду…

Нервы у нее наконец сдали, и девушка с силой дернула мои руки.

— Отвечай же!

— Да, — кивнул я не задумываясь и совершенно искренне. Черт с ними, с этими сказками, кошмарами, чудовищами, застывшим столетия назад временем! Я чувствовал себя здесь живым, настоящим, борющимся и дышащим как никогда глубоко, потому что каждый вздох давался нелегко и был наполнен смыслом, потому что жизнь здесь была далека от того комфортного, сонного существования, к которому мы все привыкли в своих городских домах, и главная причина — потому что передо мной стояла до крайности странная девушка, которую я… нет, не любил, не позволял себе этого сделать. Но даже без этого она уже стала для меня одним из тех немногих особенных людей, встреча с которыми резко меняет нашу судьбу и мировоззрение.

Рита облегченно вздохнула, и на ее губах появилась легкая улыбка.

— Я нашла способ помочь этому, — она кивнула на болотце. — Ты принес свою вещь?

Все еще не понимая, что она задумала, я протянул ей цепочку с кулоном, но девушка ее не взяла.

— Отлично, — она наклонилась, приподнимая длинный подол платья, полезла в сапог, и минуту спустя в ее руке тускло блеснуло острое лезвие.

— Погоди-ка, что ты собираешься делать? — не спуская взгляда с ножа, спросил я, мысленно прикидывая расстояние между нами и то, в какую сторону я смогу увернуться. Странно, но страха не было, ни холода, ни мурашек, наоборот, мне стало жарко.

Рита удивленно смотрела на меня. "Неужели ты решил, что я могу причинить тебе вред?" — говорил ее взгляд.

— Это ритуал, — наконец тихо ответила она. — Нужна твоя личная вещь и совсем немного крови на ней, — она нехотя кивнула на болотце, став заметно угрюмей. — Человек был создан из глины и грязи, ты ведь помнишь? Все здесь. Твой двойник уже утром вступит в эту жизнь, он уедет в город вместо тебя, а ты — сможешь остаться.

Я с трудом сдерживался, чтобы не поинтересоваться, довольно грубо, что за околесицу она несет. Двойник из болота? Ритуал? Видимо, девушка тоже наслушалась сказок, и теперь цеплялась за любую соломинку. Но, с другой стороны, мне ничего не стоило сейчас уважить ее, чуть подыграв. Пусть ее душа будет спокойна, пусть Рита считает, что она сделала все, что могла, но сама судьба распорядилась иначе.

— Хорошо, — пересилив себя, тихо произнес я. — Что я должен делать?

— Протяни руку, правую, — я послушался, она взяла мою ладонь и, прикусив губу так, будто это делали с ней, провела лезвием прямо по линии жизни. Давила девушка не сильно, но острая, как бритва, сталь, легко разрезала кожу, из-под которой тут же выступила кровь. — Теперь сожми ей свою цепочку, чтобы кровь осталась на ней, прошепчи в кулак указания своему двойнику — и брось цепочку в болото.

Занятый больше разрезанной ладонью, я только сейчас заметил, что в голосе Риты все явственнее проступает с трудом сдерживаемый решительностью страх. Колдовство никогда не входило в число благодеяний, но ведь и она не была в полной мере монашкой. Правда, я-то во все это не верил, поэтому и не боялся ничего.

Выполнив ее указания, порядком измазав подвеску в своей крови, я поднес кулак к губам и тихо, так чтобы девушка не слышала, прошептал:

— Оставайся здесь и живи, не уезжая, вместе с Ритой, — я замолк на пару секунд и добавил, повинуясь минутному порыву. — Будь для нее любящим мужем.

После, коротко размахнувшись, отправил кулон прямо в центр болота. Сверкнув, он с тихим чавканьем упал в воду, еще секунду виднелся на поверхности, а после медленно провалился куда-то вниз, вглубь трясины, вытолкнувшей на поверхность большой пузырь, лопнувший с громким хлопком. По камышам пробежал легкий ветерок, добравшийся до берега холодным сырым дуновением, заставившим зябко поежиться.

— Приняли, — еле заметно шепнула девушка, и, оглянувшись на нее, я увидел, как побелели ее губы. — Надо уходить.

Вот тут я спорить не мог и не хотел — и точно таким же образом схватив меня за руку, Рита потянула меня обратно, через лес, в сторону деревни. Ладонь немного ныла, ноги спотыкались о корни, изредка ветви били по лицу, но все это будто происходило не со мной или не здесь — а я до сих пор не мог прийти в себя, поверить в то, что я сейчас, вместо выяснения отношений, колдовал над лесным болотом, окропляя его своей кровью.

Ударивший в нос запах дыма вывел меня из задумчивости. Мы стояли на самой кромке леса, отсюда уже видна была деревня, как обычно лишь с тусклыми огоньками в окнах. Будто жили здесь не люди, а призраки. Ночь перешагнула свою половину, становилось все холоднее, и руки Риты, наспех перебинтовывавшей мне ладонь, казалось, немного дрожали. В ее распущенных волосах застряли маленькие веточки и листья, на платье кое-где красовались зацепки, оставленные колючим кустарником, на щеке заметна была короткая царапина — но она не обращала на это внимания. Девушка подняла на меня глаза, и в них вместе с отраженным лунным светом сияло счастье.

— Теперь, что бы ни произошло, мы будем вместе.

Она обняла меня за шею, и по тому, какими теплыми были ее руки, я понял, что трясет ее совсем не от холода, а от волнения, возможно от страха, от бега по лесу. Я не хотел обнимать ее в ответ, надеясь, что так она быстрее меня отпустит, но девушка этого даже не заметила — она привстала на носочки и впервые поцеловала меня. Поцелуй был робким, но ее губы — такими сладкими и горячими, что разом всколыхнули во мне воспоминания о самом первом сне в этой деревне, о тех рассветных часах, когда я любовался ею, и я, не выдержав, ответил, прижав девушку к себе. Рита пошатнулась — у нее, видимо, закружилась голова — и положила голову мне на грудь.

— Пойдем, — тихо произнес я, за руку потянув ее к дому, — уже очень поздно и холодно.

Она согласно кивнула, последовав за мной, чуть опустив голову и заливаясь румянцем.

Я нисколько не ошибся в ее целомудрии: пожелав друг другу спокойной ночи, мы разошлись по своим комнатам, чтобы постараться уснуть. Она перенервничала, но я знал, что ближе к утру сон все-таки сморит ее, в отличие от меня, твердо решившего сегодня не спать. Уткнувшись взглядом в окно, я наблюдал за тем, как в темноте поднявшийся холодный ветер шевелит ветви деревьев в саду, как медленно движется по небу луна, как понемногу тают звезды, и изо всех сил пытался не думать, не анализировать это тяжелое давящее чувство, возникшее в груди. Когда знаешь, что делать, нельзя поддаваться сомнениям, они уведут с выбранного пути. Сон не шел, кошмары тоже, не было ни странных шорохов, ни теней, будто напоследок деревня хотела показать, что она одобряет мой выбор и все странное, что я видел раньше — лишь плод моей неуемной фантазии.