Василий Гавриленко - Бремя Мертвых

Храп у Лены был тонкий, слабый.

«Как слоненок», - подумал Димка.

Мальчику вдруг вспомнилось, как однажды мать пришла откуда-то расстроенная, плакала на кухне в объятиях отца, а тот гладил ее по голове и твердил лишь одно: «Ну, будет». Твердым, спокойным голосом. И мать быстро успокоилась.

Димка всхлипнул.

Мама, папа! Я хочу к вам! Заберите меня отсюда!

Луна выползла из-за тучи, осветила спящих на полу девушку и младенца. Мальчик замер и, пока лунный свет снова не угас, смотрел на них, затем стер влажные полоски на щеках и, свернувшись калачиком, уснул.

Лена сидела на полу, настороженно прислушиваясь. Сквозь занавески проглядывало солнце. Димка приподнялся на локтях, сел. Всю ночь ему снились котлеты: целая сковородка поджаристых, сочных котлет. Димка хотел съесть эти котлеты, но – странное дело – никак не мог до них добраться, несмотря на то, что они просто стояли на столе.

-Ты слышал?

-Что?

Лена потянулась к сумке, достала бутылку с остатками лимонада, сделала глоток.

-Держи.

Димка отпил немного «тархуна». Вкусно, несмотря на то, что газ совсем выветрился.

-За окном женщина кричала, - Лена спрятала бутылку. – Ну, живая. Вроде далеко, а может, и близко.

Мальчик поежился, представив, как живой человек исчезает под грудой полуразложившихся тел.

-Хорошо, если далеко, - проговорил он.

Димка подкрался к окну, отодвинув занавеску, выглянул во двор.

-Лена!

-А?

-Мужик исчез! Одна старуха осталась. Посмотри!

Щека девушки невольно коснулась Димкиной щеки и этого касания хватило, чтобы лицо мальчика залила краска.

-Вон, за забором – никого, - охрипшим голосом сообщил Димка. – Раньше там мужик был.

-Да знаю я. А это пугало все стоит.

Старушка-зомби покачивалась у смородинового куста, над ней кружились вороны.

Лена отодвинулась: Димке стало легче.

-Как твоя нога?

Димка задрал штанину. Кабель за ночь еще сильнее врезался в красную, опухшую плоть.

-Больно?

-Да, есть немного.

Закричал младенец, Лена взяла его на руки.

-Лена!

-Чего тебе?

-Я выйду.

Девушка взглянула на Димку, пожала плечами.

-Как хочешь.

Мальчику стало обидно. Он думал, что инициатива будет воспринята, как проявление геройства. Не то, чтобы Димка ожидал: Лена бросится ему на шею, начнет осыпать поцелуями, но…

-Может быть, в том ларьке, что за дорогой, есть еда, - промямлил мальчик.

Лена снова пожала плечами, покачивая младенца.

Димка взял с пола полосатую сумку-баул, поднял кирку.

-Закроешь за мной?

Димка на мгновение замер перед дощатой дверью, отделяющей его от мира, где правят зомби.

«Ничего, старуха одна, а до ларька недалеко, я справлюсь».

Мальчик снял железный засов, передал Лене.

-Будь осторожен, - прошептала девушка.

Димка не ответил и, отворив дверь, вышел на крыльцо.

Расшатанная ступенька скрипнула под ногой – старуха подняла изуродованную голову с торчащими седыми волосенками. Одуванчик. Сердце мальчика заколотилось в образовавшейся в грудной клетке пустоте. Пустоту начал стремительно заполнять страх.

«Одуванчик» направилась к крыльцу, приволакивая сломанную ногу. Димка дернулся было к двери, но, услышав, как Лена гремит засовом, крикнул:

-Не открывай!

Мальчик переступил через ступеньку и поднял над головой кирку.

У «одуванчика» выпал из глазницы правый глаз и болтается на ниточке. Ну, подходи, же!

Димка изо всех сил опустил кирку. Острое лезвие легко пробило череп зомби: старуха дернулась и осела. Кирка осталась у Димки в руках. За спиной мальчика раздался торжествующий вскрик: Лена наблюдала за короткой схваткой в замочную скважину.

Мальчик криво улыбнулся, пытаясь унять громоподобные удары сердца: изуродованное лицо старушки все еще маячило перед глазами.

Перешагнув через синие ноги «одуванчика», Димка направился по тропинке к калитке, держа кирку наготове и настороженно озираясь.

Пошел дождь. Димка ускорил шаг.

Скорей добраться до ларька, найти еду, и назад – к Лене и младенцу.

На улочке – никого. Несколько домов сгорело, от черных остовов поднимается в небо едва заметный дымок.

Дождь усилился. Мальчик, наконец, добрался до ларька.

Хоть бы дверь была открыта…

Да! Димка почти вбежал в ларек и – отпрянул, громко вскрикнув.

На полу в черной луже лежала женщина. Если бы это был обездвиженный ударом в голову зомби, или изъеденный мертвяком выживший – мальчик не испугался бы.

Женщину убили не зомби. Ее убил человек – такой же теплый и живой, как Димка, но … Но вместе с тем он не был человеком.

Разве человек стал бы душить чудом выжившую женщину кабельным проводом, почти таким же, как на ноге у Димки, но не синего, а красного цвета? Разве стал бы человек…

Мальчик расширившимися от ужаса глазами смотрел на голые ноги женщины, грубо разведенные в стороны. В том месте, о котором иногда болтали мальчишки в школе, называя его матерным словом, торчала бутылка из-под шампанского.

Димка вжался в стенку ларька, спиной подвинулся к выходу.

Лена кормит младенца своей кровью. Лена хочет есть.

Усилием воли мальчик заставил себя не смотреть на труп женщины.

На прилавке – пустые коробки из-под шоколадок, жевательных резинок и желейных конфет. Ничего съестного здесь уже нет.

Димка заплакал, расшвыривая в стороны коробки и газеты.

«Сникерс»!

Среди разбросанных на полу шариковых ручек, ластиков и книг мальчик нашел шоколадный батончик. Подобных за свою короткую жизнь он съел немало – мать давала деньги на беляши и пирожки, а он тратил их на шоколадки.

Схватив «сникерс», Димка выбежал из ларька, не взглянув на труп женщины. Может быть, она была продавщицей ларька и, запершись в будке, скрывалась от зомби, поедая шоколадки и конфеты. Теперь уж не спросишь…

Поскользнувшись на размокшем от ливня газоне, Димка растянулся на траве, но тут же вскочил, подхватил выпавшую из рук кирку.

О, черт!

Зомби приближались к нему со стороны улицы. Димка побежал к калитке, перепрыгнув попавшуюся на пути небольшую лужу.

Лена уже ждала его, распахнув дверь.

-Скорее!

Димка влетел в коридор, звякнула защелка.

Через несколько секунд раздался стук – бум-бум-бум.

-Что там?

-Ты идиот, вот что, - Лена отстранилась от замочной скважины и схватилась за голову руками. – Привел трех зомби и поставил перед дверью. Теперь мы не выйдем отсюда!