Артур Дойл - Маракотова бездна. Страна туманов (сборник)

К сожалению, помощь пришла слишком поздно – прозрачный комбинезон лопнул под тяжестью монстра и атлант захлебнулся. Этот день стал днем скорби. Слезами и тяжелым молчанием встретили обитатели ковчега известие о гибели товарища. Но этот день стал и днем нашего триумфа – отважный поступок поднял нас в глазах подводных обитателей. Что касается необычной рыбы, то доктор Маракот объяснил, что это разновидность рыбы-покрывала{47}, которая хорошо известна ихтиологам. Лишь гигантские размеры увиденного нами чудовища превосходили существующие описания.

Я рассказал об этом существе потому, что его появление стало причиной трагедии. Вероятно, я возьмусь за книгу об удивительных формах жизни, которые здесь встретил. Красный и черный – преобладающие цвета глубоководной фауны, в то время как растительность зачастую окрашена в бледно-оливковый цвет. Водоросли настолько прочны, что лишь изредка попадают в тралы. Вот почему в науке бытует мнение о безжизненности морского дна. Многие морские существа необычайно красивы, некоторые – уродливы и страшны, как ночной кошмар. Ни одно земное животное не сможет сравниться с ними по степени опасности. Я видел черного ската тридцати футов в длину, с ужасным когтем на хвосте. Один удар этого хвоста убивает любое живое существо за считанные секунды. Видел похожее на лягушку создание с зелеными глазами навыкате и прожорливым ртом, переходящим в огромный живот. Если у вас нет с собой электрического фонаря, чтобы ярким лучом отпугнуть монстра, вас ожидает неминуемая гибель. Красный слепой угорь прячется среди камней и убивает жертву с помощью яда. Но самые ужасные обитатели океанского дна – это гигантский морской скорпион и рыба-колдунья, которая рыщет в подводных джунглях.

Однажды мне довелось повстречать настоящего морского змея{48}. Существо это так редко встречается, что едва знакомо человеку. Змеи живут на экстремальной глубине и появляются на поверхности, лишь когда подводные конвульсии выталкивают их из бездны. Как-то раз, когда мы с Моной укрылись среди зарослей ламинарии, мимо нас проплыла или, скорее, проскользнула пара змей. Они были огромными: около десяти футов в ширину и двухсот в длину. Змеи были черными сверху и серебристо-белыми снизу, с высокими плавниками на спине и маленькими, не больше чем у быка, глазками. Об этих созданиях и о многом другом вы сможете прочитать в бумагах доктора Маракота, если его отчет когда-нибудь попадет к вам в руки.

Неделя сменяла неделю. Ничто более не омрачало нашу жизнь. Мы понемногу изучали древний язык и пытались общаться с атлантами. В подводной обители оказалось множество предметов для изучения и наблюдения. Вскоре Маракот настолько постиг древнюю химию, что гордо заявил о том, что готов совершить революцию в современной науке, если только сумеет передать приобретенные знания миру. Кроме всего прочего, атланты научились расщеплять атом. Хотя высвобождаемая энергия оказалась меньше, чем предполагали земные ученые, ее хватало, чтобы служить значительным подспорьем. Знания атлантов в области энергетики и природы эфира также далеко обогнали земные. Пока еще не достижимое на земле превращение мысли в живые образы, посредством которого мы рассказали нашу историю атлантам, а они нам свою, являлось следствием открытого атлантами способа преображать силу мысли в материальные формы.

И все же, несмотря на огромный багаж знаний, который передали атлантам великие предки, в некоторых областях они не могли тягаться с современной земной наукой. Сканлэну выпала честь доказать этот факт. Вот уже несколько недель он пребывал в состоянии непонятного возбуждения. Его распирала какая-то тайна, и он все время ухмылялся собственным мыслям. Мы видели его лишь мельком, от случая к случаю, Сканлэн был ужасно занят. Его единственным другом и поверенным стал толстый жизнерадостный атлант по имени Бербрикс, который отвечал за работу машин и механизмов. Сканлэн и Бербрикс, беседы которых сводились главным образом к жестикуляции и взаимным похлопываниям по спине, скоро стали весьма близкими друзьями и проводили много времени вместе. Однажды вечером Сканлэн зашел в комнату, излучая сияние.

– Послушайте, док, – обратился он к Маракоту. – Я придумал одну забавную вещицу и хочу показать ее местным парням. Они объяснили нам пару пустяков, теперь наша очередь. Не возражаете, если завтра вечером я приглашу их на представление?

– Джаз или чарльстон{49}? – спросил я.

– Чарльстон чепуха. Погодите, пока не увидите. У меня в запасе есть кое-что получше. Но больше я не скажу ни слова. Не хочу вас обижать, но свой товар я буду продавать самостоятельно.

На следующий вечер атланты в полном составе собрались в зале для представлений.

На сцене, сияя от гордости, стояли Сканлэн и Бербрикс. Кто-то из них нажал кнопку, и тут, выражаясь языком Сканлэна, «нас просто ошарашило».

– Внимание, внимание, говорит Лондон! – раздался звонкий голос. – Прогноз погоды для Британских островов. – Вслед за этим понеслись знакомые фразы об осадках и антициклоне. – Первый выпуск новостей. Его величество король открыл новый корпус детской больницы в Хаммерсмите…{50} – И так далее в привычном ритме.

Впервые за все это время мы мысленно перенеслись в Англию. Страна работала не разгибаясь, мужественно несла на широкой спине бремя военных долгов. Затем мы услышали международные новости и новости спорта. Старый мир продолжал жить своей обычной жизнью. Наши друзья-атланты слушали с любопытством, но ничего не могли понять. Однако когда за новостями гвардейский оркестр грянул первые такты из «Лоэнгрина», атланты завопили от восторга. Зрители сорвались со своих мест и ринулись на сцену. Забавно было наблюдать, как они заглядывают под экран, поднимают шторы в поисках невидимого источника музыки. Таким образом мы навечно оставили память о себе в анналах подводной цивилизации.

– Нет, сэр, – объяснял впоследствии Сканлэн. – Мне не удалось сделать передающую установку. У них недостаточно материалов, а у меня не хватает мозгов. Однажды дома я самостоятельно соорудил двухламповый приемник, натянул антенну между бельевыми веревками во дворе и научился им управлять. Я мог поймать любую станцию Штатов. Казалось, что может быть проще, если имеешь под рукой всякие электрические штуки и стеклодувное оборудование, которое намного опережает земное? Почему бы не сварганить штуковину, способную улавливать радиоволны? Волны ведь так же легко проходят сквозь воду, как и сквозь воздух{51}. Когда мы впервые поймали сигнал, со стариной Бербриксом чуть не случился припадок. Но он оказался достаточно смышленым, чтобы разобраться, что к чему. Думаю, что вскоре радио станет здесь привычным делом.