Упырь - Брайан Кин
Дэймон Бушар начал воровать, когда ему было восемь лет. Его первой кражей была пачка бейсбольных карточек из газетного киоска в Спринг Гроув. К двенадцати годам он был дважды пойман за кражу в магазине. Два раза, когда его поймали, против сотен раз, когда он это делал? Дэймон был доволен такими шансами. Он дошел до взлома и проникновения, отсидел в тюрьме округа Йорк и умер через две ночи после освобождения. Он только что пришел со встречи с офицером по условно-досрочному освобождению, вернулся в свою квартиру на третьем этаже, прошел мимо соседей по лестнице, посмотрел, как они отходят от окна его кухни, и ворвался в их квартиру. В темноте он споткнулся о кошку и упал лицом в стеклянный журнальный столик, разбив голову и порезав горло. Он чувствовал, как кровь хлещет из его ран, а также изо рта и ушей, и его последним впечатлением была злость, он жалел, что не успел убить глупую кошку. Многострадальные родители Дэймона похоронили его рядом со своим участком. Они редко навещали его могилу.
Бритни Роджерс было пять лет, когда отец начал забираться к ней в постель по ночам, и семь, когда он задушил ее подушкой, чтобы сохранить свой ужасный секрет. Ее мать умерла при родах, а единственным другом был ее плюшевый кролик Mистер Бан. Отец сказал, что это ее долг. По ночам, пока он хрюкал и потел над ней, воняя спиртным и кислым потом, Бритни прятала лицо Мистера Бaна под подушкой, чтобы кролик не видел. Отец Бритни похоронил ее тело в лесу за их домом, и полиция нашла его через четыре дня. Ее похоронили как положено, рядом с матерью. Полицейский детектив проследил за тем, чтобы Mистер Бан сопровождал ее в землю. Ее отец был убит во время бунта в тюрьме Кэмп-Хилл и похоронен на гончарном поле недалеко от Харрисбурга. Детектив, арестовавший его, каждый год посещал его могилу в годовщину смерти Бритни и мочился на нее.
Раймонд Берк прожил долгую, насыщенную жизнь и умер во сне в зрелом возрасте восьмидесяти семи лет. Его жена Салли, прожившая шестьдесят два года, скончалась тремя месяцами ранее, и, как считал Рэймонд, в этот день он умер вместе с ней. У них никогда не было ни детей, ни даже домашних животных, и он чувствовал себя полностью покинутым. Он никогда не был один и не знал, что делать. В доме было слишком тихо, и тишина усиливала его одиночество.
После похорон Салли он вернулся домой и стал ждать смерти, проклиная каждое утро, когда просыпался в одиночестве, вместо того чтобы найти себя с ней, до того утра, когда она, наконец, нашлась. Их похоронили рядом.
Стивену Кларку было тринадцать, когда он впервые занялся сексом с семейной собакой Трикси, и четырнадцать, когда об этом узнал его старший брат Алан. Их родители уехали на целый день, ужиная с другой парой в "Haufbrau Haus" в Эбботстауне. Алан вошел в комнату брата без стука и увидел, что Стивен сидит голый на полу, прислонившись спиной к кровати и раздвинув ноги. Трикси была между ними и деловито слизывала арахисовое масло с эрегированного пениса Стивена. Возмущенный, смущенный и разъяренный, Алан пригрозил рассказать родителям, как только они вернутся домой. Стивен умолял его, но Алан отказывался слушать.
Когда родители въехали на подъездную дорожку, Стивен побежал в родительскую спальню, открыл оружейный шкаф отца, достал винчестер 30.06, зарядил в него один патрон, накрыл ствол ртом и нажал на спусковой крючок. Он был похоронен на кладбище, и в течение нескольких лет после его смерти семья посещала его могилу со смесью скорби и невысказанного стыда. В конце концов, они перестали посещать могилу. Через два года после его смерти машина переехала Трикси.
Луна светила на их могилы.
Мертвые хранили молчание, хранили свои секреты. Молодые и старые, хорошие и плохие, невиновные или виновные, любимые или нелюбимые, не имело значения, что они сделали в жизни, как прожили ее и как закончили. В смерти они были одинаковы. В смерти они обрели покой под новой частью кладбища лютеранской церкви Голгофа.
Что-то еще было в земле. Что-то, что не было мертвым, но и не было живым. Годами оно спало под землей в старой части кладбища у подножия холма, на участке, где имена и даты на потрескавшихся надгробиях поблекли и покрылись мхом. Забытое место, где мертвые не принимали посетителей (кроме смотрителя), потому что все, кто помнил их, тоже были мертвы. Существо дремало под старой гранитной плитой с еще более древним символом, высеченным на камне. И символ, и существо были древними.
У существа в земле не было имени, по крайней мере, ни одного, которое оно могло бы вспомнить. Ни у кого из его вида не было. Они были низкими существами, давно проклятыми Создателем, чтобы обитать под поверхностью земли; белые и извивающиеся, как черви на падаль. Не Великие Черви, как Бегемот и ему подобные, но низкие существа; обреченные на грязь и тень, обреченные ходить и размножаться во тьме, обреченные даже не пировать богатой жизненной кровью или теплой, еще живой плотью любимых детей Создателя (как это делали другие, Вамфиир и Сиккизм), или служить антителами планеты, как это делала древняя раса подземных свиней во времена мировых распрей. Его раса не улыбалась Ему, как ангелы и малые боги, не наслаждалась автономией и свободой от Его взгляда, как это делали Тринадцать. Нет. Его род был обречен питаться холодными, гниющими трупами мертвых - объедками со стола Создателя. Теплая плоть была им запрещена, и они могли только кромсать ее когтями, очищать от крови и органов и ждать, пока она прогоркнет. Заповедь Творца гласила, что они не должны вкушать теплую кровь или плоть. Они могли убивать, конечно, в целях самообороны или просто по злобе. Но они не могли пировать на живых. Они были прокляты есть падаль, им было велено убирать за собой после смерти.
В подземной тюрьме не было воздуха, но существу не нужно было дышать.
Временами оно желало смерти, но смерть не приходила. Его вид был неуязвим для человеческого оружия. Пистолеты и ножи не значили для него
