Олег Шовкуненко - И настанет день третий

Уголь к печам доставляли также, как и свинцовый блеск. Груженные им тележки катили люди, почерневшие от въевшейся антрацитовой пыли. Они появлялись из узких, словно норы, туннелей. Промелькнув как призраки, угольщики вновь исчезали в чреве земли.

– Второй круг, – догадался я, указывая на дыры в каменной стене.

– Да, – Диона проследила за моим взглядом. – Те, кто угодил туда, никогда больше не увидят ни единого проблеска света. Рассказывают, что их сразу ослепляют. Потеряв глаза, узники начинают быстрее ориентироваться на ощупь и на слух.

Я уже в который раз вздрогнул и поблагодарил бога… вернее дьявола за то, что на моем личном деле он не вывел жирную цифру «2». Хотя кто его знает, может, темные штольни в скором времени мне покажутся комфортабельным санаторием по сравнению с местом моей прописки на предпоследнем минус восьмом «этаже».

Угрюмый и опустошенный я с ненавистью глядел по сторонам. Ненависть к этому месту заглушала другие чувства, даже страх, даже боль. Но странное дело, несмотря ни на что, во мне продолжало жить любопытство. Никогда не задумывался как должен выглядеть ад. Но уж точно не так!

Из плавильных печей непрерывными потоками текли реки расплавленного металла. Огненно-красные у своих истоков они постепенно остывали и приобретали вид жидкой подвижно ртути. Металла выплавлялось так много, что суетящиеся возле печей люди едва поспевали разливать его в выдавленные в земле прямоугольные формы. От непосильной каторжной работы люди едва держались на ногах. Ошибки следовали одна за другой. То и дело расплавленный металл выплескивался на какого-нибудь несчастного. В это миг каменные стены подземелья оглашались неистовыми криками, а корчащееся от ожогов тело падало наземь. Но каковы бы ни были мучения, как ни ужасны казались раны, узник должен был вновь подняться и продолжить свою вечную каторжную работу.

Я собственными глазами видел, как возле одной из печей у человека начисто сгорела рука. Это был мужчина средних лет, в некогда дорогом адидасовском спортивном костюме. Синтетическая ткань сплавилась от жара и глубоко вгрызлась в страшную рану, перемешавшись с кровью и горелым мясом. Обезумев от боли, тот прижал к груди дымящуюся культю и кинулся бежать. Прикованная к ноге цепь не дала сделать и пяти шагов. Узник упал и катался по полу до тех пор, пока возле него не материализовалась мрачная тень. Удар острого топора отрубил несчастному и вторую руку, которая как ошпаренная змея сама начала извиваться и корчиться на грязном полу. Мерзкий длиннорукий горбун подцепил ее своей когтистой пятерней и со смехом зашвырнул в печь. Затем он поднял калеку на ноги и толкнул к только что отлитым слиткам. Грешник упал на колени и с неестественным рвением стал зубами выковыривать блестящие бруски. Глядя, как его язык елозит по каше, образовавшейся из слюны и формовочной земли, я замер в оцепенении. Почувствовав мой взгляд, мужчина поднял глаза. В потухших затравленных зрачках было столько мучения, что я попятился.

Толчок и чей-то сдавленный вскрик последовали один за другим. Оглянувшись, я увидел старуху в длинных до пола грязных лохмотьях. Седые спутанные волосы образовывали вокруг ее головы подобие помятого афро. Правда, у выходцев с Африканского континента прическа обычно казалась безупречно ровная и симметричная. У старухи же большая часть одуванчика как бы съехала на затылок, от чего она смахивала на дембеля из морской пехоты. Именно у этих бравых ребят черные береты каким-то непостижимым образом держатся строго на затылке. Клеем они их мажут что ли? Портрет потревоженной мной бабы Яги был бы неполным без традиционного крючковатого носа и маленьких глубоко посаженых глаз. Ее темные зрачки шарили по мне вдоль и поперек, словно у собачонки, которой только что наступили на хвост. Она будто бы искала место, куда стоит укусить неожиданного обидчика. Хотя, на мне действительно была вина. Я налетел на старуху и чуть не сбил с ног. С испугу старая женщина уронила один из двух слитков, которые куда-то несла.

Пролепетав извинение, я нагнулся, чтобы поднять оброненный кусок металла.

– Ого! – возглас удивления сам собой сорвался с моих губ, когда серый параллелепипед лег на ладонь. Весу в нем было килограмм десять, не меньше. – Это свинец что ли?

– Свинец, милостивый господин, – женщина с опаской огляделась по сторонам и быстро протянула руку. – Дайка его сюда, а то мне порядком влетит.

Удивительно по-детски прозвучало это «влетит». Как будто для наказания ее поставят в угол или лишат сладкого.

– Вам туда? – я указал на утоптанную тропу, вьющуюся по самому краю пропасти. Именно по ней груженые свинцовыми слитками люди спускались в пугающую бездну подземелья.

– Туда, милостивый господин, туда, – старуха, наконец, смягчилась и утвердительно закивала. – Дорога здесь всего одна.

– Тогда я помогу поднести. Слитки ведь очень тяжелые, – я протянул руку за второй свинцовой чушкой.

– Нет-нет, что ты? – женщина отпрянула от меня как от прокаженного. – Это строго запрещено. Каждый должен делать свою работу сам.

Старуха чуть ли не силой отобрала у меня свинцовый брусок, закряхтев, зажала его под мышкой и засеменила в сторону каменных ступеней. Стараясь не глядеть в сторону несчастного, который только что лишился обеих рук, я последовал за ней. Моя нога надсадно болела, но, даже не смотря на это, удалось быстро нагнать новую знакомую. Хотя какая там знакомая! Так, обменялись парой фраз. Таких знакомых вокруг миллионы. Я покосился на людей, идущих рядом, и понял, что ошибся. В глазах старушки светился какой-то лукавый огонек, совсем маленький и несмелый, но все же ясно различимый. Глаза же всех остальных грешников наполняла пустота и безумие. Их бесполезно спрашивать, они ничего не расскажут.

– Вы давно тут? – как мне показалось, знакомства в здешних местах начинались именно с этого вопроса.

– Давненько, уж и не помню сколько. В мое время на английском престоле восседал славный король Яков Первый.

– Да-а, порядком. – Хотя в истории я разбирался чуть лучше, чем заяц в астрономии, почему-то сразу захотелось накинуть старушке лет триста, а то и четыреста.

– А ты, уважаемый господин, видать новенький? – при этих словах она с завистью поглядела на меня.

– Ага. Только-только как откомандировали, – я скрипнул зубами. – Этот ваш местный визави короля Якова.

– И куда ж он тебя?

– На восьмой круг. – Я следил за реакций собеседницы и пытался понять, на сколько сильно влип.

– Глубоко! – старуха пошамкала беззубым ртом. – Видать в самое сердце искушений.

– Каких искушений, бабуля! – нервно хохотнув, я показал на вереницу сутулых поникших призраков, окружавших нас. – Мы же в аду!