Больные ублюдки - Мэтт Шоу
Я повернулся я на бок. Сестра крепко спала. Она выглядела такой красивой, освещенная несколькими лучами лунного света, проникающими сквозь баррикады у окна. Я не знаю почему, но нечистые мысли просочились в мою голову - сначала они были о ней. То были просто женщины. Каково это - быть с одной, лежать с другой, чувствовать их прикосновение к своей коже.
Я не мог вспомнить, в то время как другие ощущения, которые я не испытывал после взрыва, такие как удар ногой, например, я мог вспомнить прекрасно. Я не мог не задаться вопросом, был ли я девственником раньше; эта мысль быстро вылетела у меня из головы, когда я снова подумал о прикосновении женщины. Даже о виде обнаженной женщины...
Я на мгновение заколебался.
Мой мозг застрял на последней мысли, которая у меня была: вид обнаженной женщины. Всего в нескольких футах от меня лежала девушка, почти голая под тонкой простыней, которая прикрывала ее, предпочитая спать в лифчике и трусиках, а не в полной наготе.
Я тихо сел и потащился по полу туда, где лежал ее матрас. Тихо, как мышь (и медленно, чтобы не разбудить ее), я откинул простыню, открыв ее совершенное тело.
Мой пенис напрягся в моих шортах при одном только взгляде на нее. При мысли о ее прикосновении я не мог не прикоснуться к ней. Все это время мой взгляд был прикован к ее груди. Я бы все отдал, чтобы почувствовать, как ее рука обвилась вокруг моего члена...
- Что ты делаешь?
Я посмотрел ей в лицо и вздрогнул, когда понял, что она смотрит не на мое лицо, а на мою правую руку, сжимающую пенис в шортах. Я отстранился, но она уже знала, что происходит.
- Мне очень жаль...- сказал я ей.
Я почувствовал, что мое лицо покраснело, и хотел было отвернуться от нее, но она резко выпрямилась и остановила меня. Она снова повернула меня лицом к себе.
- Что ты делаешь? - переспросила она.
Она шикнула на меня. На ее губах играла улыбка. В ее глазах мелькнул огонек.
- Позволь мне помочь! - взмолилась она.
Прежде чем я успел возразить или сделать что-нибудь еще, я почувствовал, как ее рука принялась ласкать мою промежность. Ее прикосновение было таким приятным. Таким возбуждающим.
- Ну и как тебе? - спросила она, когда ее пальцы обхватили древко и начали твердое поглаживающее движение. Я невольно вздохнул. Мне не нужно было отвечать. Она знала, что мне это нравится. Не знаю, как именно, но я почувствовал, что он становиться тверже, больше, чем раньше. - Закрой глаза, - прошептала она.
Но мне этого совсем не хотелось. Я не мог оторвать глаз от ее тела. Мне так хотелось оказаться внутри нее. Чувствовать, как она обхватывает меня. Я знал, что это неправильно, но мне было все равно. В конце концов, что, если бы мы были последними людьми? Нам нужно было бы заново заселить мир, чтобы он был как прежде. Мы ели человеческую плоть, чтобы выжить. Кто сказал, что мы не можем трахаться ради выживания тоже?
Я толкнул ее обратно на матрас и быстрым движением сорвал с нее трусики, обнажив волосатый куст и красивые розовые губы ее аккуратного влагалища. Она не остановила меня. Она притянула меня ближе, пока я не упал на нее сверху. Немного помощи с ее стороны и толчок с моей, и я оказался внутри нее.
Я проскользнул внутрь с такой легкостью. Она была такой мокрой и в то же время такой прекрасно обтягивающей. Блеск в ее глазах был ярче, чем лучи света, исходящие от луны. Я почувствовал, как ее руки схватили меня за ягодицы. Она, казалось, притянула меня еще ближе к себе, заставляя войти так глубоко, как только позволял мой прибор. Мы оба радостно вздохнули.
Внезапно я проснулся. Я лежал на полу, где только что уснул. Она лежала на своем матрасе там, где я ее оставил. На ее лице появилось умиротворенное выражение. И разочарованный взгляд на моем лице. Эрекция неловко напряглась в моих боксерских трусах.
Странный сон?
Я почувствовал отвращение к самому себе.
Я начал вечер с поедания человеческой плоти, а закончил мечтами о том, как буду трахать собственную Cестру. После того, как я сегодня кого-то убил, я уже не знаю, кто я такой. Я не знаю, кем я становлюсь и как далеко я пойду, чтобы обеспечить свое собственное выживание.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. Сейчас...
Оставшиеся позади
Я доел последний кусок мяса (отличный стейк из филе). Я ненавидел себя за то, что должен был это делать, но Oтец был прав (конечно) - мне понадобятся силы, чтобы выжить там в одиночку. Я знал, что это будет трудно в любом случае (выжить), но, несмотря на это, я не хотел еще больше преуменьшать свои шансы, отказываясь есть то, что уже было приготовлено. Если бы речь шла о том, чтобы подготовить его самому из кого-то, кто ещё дышит, то, скорее всего, был бы другой исход. Я бы ушел из дома голодным. С пустым желудком.
Я - убийца, да, но я не хочу им быть.
Я закончил. Значит, вот оно. Больше здесь для меня ничего не держит. Пора уходить.
Ноющее чувство (которое удерживало меня здесь в другие разы, когда я пытался уходить) снова начало проникать в мой мыслительный процесс. Я сделал все возможное, чтобы отмахнуться от него. На этот раз я говорю серьезно. Я уже ухожу.
Я вышел из комнаты и направился вниз по лестнице. Когда я добрался до нижней ступеньки, из гостиной вышли Cестра и Mать. Они обе выглядели очень грустными.
- Ты делаешь это каждый раз, - сказала Cестра, - просто оставайся с нами. Все нормально.
- Я не могу, - сказал я ей.
Я пересек коридор, направляясь к входной двери, где начал передвигать различные предметы мебели (найденные по всему дому), которые мешали мне открыть дверь. Ни Cестра, ни Mать мне не помогли.
- Твой Oтец успокоится, - сказала Mама.
Тот факт, что он мог быть таким холодным ко мне (ко всем нам), меня не беспокоил. Я мог бы жить с этим, если бы дело было только в этом, но это было не так. Именно то, как они все себя вели, заставляло меня чувствовать себя так, как будто мы не были одной семьей, и я
