Последний читатель - Сева Голубев
Я уже жду её появления, как свидания. Не в том смысле, чтобы цветы, духи и поцелуи (тфу, избави боже), а… чтоб знать: мир ещё не окончательно сошёл с ума. Если уж она всё ещё ходит, значит, хоть кто-то знает, куда идёт.
Кто она? Была ли у неё семья? Детишки, муж, дача, кошка? Или хоть книжку какую недочитанную держала на прикроватной тумбочке?
Иногда подмывает крикнуть в форточку: «Эй! Как тебя звать-то, родимая?!» Или вот – может, ей мои черновики скинуть? Пусть прочитает, может, хоть она оценит.
Да, если ещё пару дней просижу в этой погребальной тишине, начну орать ей в ритм: шарк-шарк… как тебя зовут… шарк-шарк… откуда ты пришла…
27 марта, 05:23
Ну вот и всё. Вода сдалась. Держалась дольше всех, геройски. Но в итоге – как и всё остальное – капитулировала.
Интернет сдох первым. Потом отопление. Свет покончил с собой на третий день, с характерным звуком. Газ исчез аккуратно, почти вежливо, недели полторы назад – но мне всё равно давно нечего было готовить. Одно радует: додумался ванну водой наполнить и бутылками весь пол заставить. Мой последний акт благоразумия, видимо. Спасибо, инстинкт самосохранения, хоть раз не подвёл.
Февраль был злой, лютый, морозный – если бы это случилось тогда, я бы уже стал частью интерьера. А теперь? А теперь мне опять повезло. Ха-ха. Везёт, как утопленнику, что ни говори.
А история – встала. Герой мой застрял в каком-то закоулке, и я не знаю, как его оттуда вытаскивать. Он – в тупике, я – на диване. Оба, считай, на эшафоте.
И имя её я так и не узнал.
28 марта
Консервы заканчиваются.
Что ж, не впервой. Никогда не был из тех, кто запасается, – зачем, если за углом двадцать четыре часа в сутки «всё по акции»? Моя удача вновь не подвела: именно в тот день, буквально за час до всего этого, я успел перехватить у бедного курьера пару пакетов. Мальчишка был весь в мыле, шапка набекрень, а я ещё тогда подумал – чего это он так суетится? Видать, уже тогда в воздухе витала тревога.
Успел ли он домой? И сейчас так же сидит и глядит в окно?
Что было бы, закажи я позже?Всего на час? Нет. Стоп. Не думать.
Сколько я уже здесь? Понятия не имею.
Даже воробьи больше не прилетают на мой подоконник.
Я ведь раньше мечтал, чтобы время снова стало вязким, тянущимся, как ириска из советского автомата: жуй-жуй, пока пломбы не вылетят, а толку ноль. В детстве оно было именно таким. А потом – фьють! – и двадцать лет прошло.
А теперь – стоит. Будто тоже сидит со мной в этой чёртовой квартире и ждёт, пока я начну разговаривать с мебелью.
Что ж, осталось только придумать ей имена.
29 марта, 03:00
Ну, всё к чёрту. Решил начать рукопись заново.
Писать на голодный желудок, как ни странно, легче. Глупость, конечно, но голод делает голову яснее, будто кто-то вымыл мозги хозяйственным мылом – противно, зато начисто. Лучше вижу, где наврал, где недодумал, где в историю просочилась какая-то дрянь.
Хотя… может, и вовсе не ту историю я начал писать?
Вдруг это вовсе не про путешествие? Вдруг мой герой, как и я, не сделает ни шага за порог? Пусть гниёт в четырёх стенах. Пусть таращится в окно. И пусть ему будет не с кем говорить, кроме как с самим собой. И пусть попробует не сойти с ума – я посмотрю.
31 марта, 00:26
Не пришла.
31 марта, 03:15
Такого ещё не бывало.
Сижу, как дурак, у окна, таращусь в жёлтый свет, а улица – пуста. Ни тебе шаркающих шагов, ни силуэта, ни даже тени. Пусто.
Сердце дрожит, как тот раненный воробей, что однажды залетел ко мне на подоконник – махал крыльями, пока не замер. Тогда я не заплакал. А сейчас – вот поди ж ты.
Что, если она больше не появится?
Что же это… теперь и фантазировать нельзя? Даже вообразить, как я кричу ей в форточку – и то уже не выйдет. Куда ушла, старая ты ведьма? Или и ты меня покинула, как все остальные?
2 апреля, 04:00
Сожрал последнюю банку горошка. Не спрашивай, зачем я вообще её покупал – сам не знаю. Перловка и та закончилась. Всё. Конец. Я дважды обшарил кухню, точно сан-надзор, даже заглянул за шкафы – вдруг, думаю, туда что-то упало лет пять назад. Ничего. Пусто.
А рукопись моя теперь – не книга, а муть. Струя какого-то несвязного бреда, как будто я не пишу, а разговариваю во сне. Вижу слова, но не понимаю, кто их сказал. Стоит только взять ручку – мысли тут же убегают обратно к ней.
Чёрт с ним, с голодом – не впервой. А вот мысли о ней грызут хуже любой диеты. Это уже не забота, не любопытство – это, прости Господи, тоска.
3 апреля, 15:37
Нет. Уйти я не могу.
Я всё думал: а если бы собрать остатки сил, выйти, дойти до ближайшего магазина – вдруг кто-то всё же остался? Но эта мысль – как заноза под ногтем.
Если я покину эту улицу, я её больше не увижу. А если она вернётся?
Я не хочу потерять её. Даже если она – всего лишь тень. Или призрак. Или моё старческое помешательство, разгуливающее по ночам в грязном платье.
Пусть так. Но эта тень – моя. А значит, я остаюсь.
7 апреля
Кажется, тишина проглотила не только мою квартиру, но и весь дом.
Правда, что ли, я остался здесь один?
Куда все подевались?
Где тот сосед, у которого вечерами дети устраивали потоп в ванной – визг, плеск, грохот, будто туда не мыться шли, а Титаник топить? Где та сварливая старушенция сверху, что звонила в ЖЭК раз в два дня, жалуясь, что у неё "струйка, а не напор"? А где, в конце концов, эта многодетная узбекская семья, от которой на весь подъезд пахло пловом так, что живот скручивало?
Их нет. Ни звуков, ни шагов, ни запахов. И обесточенный лифт давно заглох.
Крался по дому, словно чужак. Позвал кого-нибудь. Голос охрип, будто сдулся – отвык, видно, говорить. Не стал кричать громче.
Кто знает, кто может откликнуться.
