Адская пасть - Джайлс Кристиан
— Неплохой бросок для старика, — ухмыляется Гисла, протирая окровавленный меч куском ткани.
— Я целился в другого, — отвечает Галиен.
Битва выиграна, и его солдаты уже на коленях обшаривают мёртвых в поисках монет, колец, оружия — всего, что может пригодиться.
— Подгони повозку, — приказывает Ранульф Танкреду, самому молодому из них. — Загрузим всё и уберёмся отсюда до темноты.
Танкред кивает и шлёпает прочь по грязи.
— Пить охота, как рыбе на сковородке, — говорит Можер, присев на корточки и выламывая пальцы мертвеца, чтобы снять кольца.
Лучник Уильям Грей выдёргивает стрелу из шеи убитого и рассекает воздух, стряхивая с наконечника ошмётки. — Ты вечно пить хочешь, — говорит он.
— С младенчества повелось, — соглашается Можер.
Гисла вытирает кровь со рта и сплёвывает: — Я слышала, у его матушки вымя было, что твои мешки с зерном.
Можер кривится: — С твоими сиськами я бы с голоду помер.
Гисла скалится в ухмылке, а Годфри присвистывает, любуясь искусной работой на поясе с золотыми бляхами. Он поднимает его повыше к тусклому свету хмурого дня. Рядом Ансель разглядывает рубиновое кольцо, целует его и бросает Эвелине. Та посылает воздушный поцелуй и прячет кольцо в кошель на поясе.
— И сколько из этого мы должны отдать герцогу? — спрашивает Ивейн у Галиена.
— Нам оно нужнее, — говорит Фульшар.
— Точно, мы это заслужили, — добавляет Ансель, пересыпая монеты из кошелька в окровавленную ладонь.
— Мы сделали всё, что он просил, — отвечает Галиен. — Герцог сейчас со своими писарями составляет условия для барона Розенберга. Благодаря нам, между прочим. Не станет он придираться из-за пары безделушек да клинков.
— Безделушек? — Годфри вскидывает бровь, показывая Галиену золотой пояс.
Галиена больше волнует вмятина на затылке шлема. Часть жёлтой краски стёрлась, портя изображение летящего ястреба. «Сколько лет прошло с тех пор, как я нарисовал эту птицу», — думает он.
— Он и так неплохо на нас поживился, — говорит Галиен и оборачивается к хорошо одетому человеку на иноходце, появившемуся среди деревьев на краю поляны. Тот, похоже, любуется учинённым побоищем. — Что скажешь, Гинек? — спрашивает Галиен новоприбывшего, бросая кошель с монетами, который тот ловко подхватывает.
Гинек кивает: — Думаю, мой господин будет доволен решением нанять тебя и твою компанию, Галиен. — Его улыбка похожа на масляное пятно на воде. — Он выкажет свою признательность сегодня вечером. Еда, вино, женщины. — Он наблюдает, как всадница Эвелина ведёт боевого коня обратно на поляну, чтобы вытащить копьё из нанизанного на него человека. — Или что-нибудь ещё для вашего удовольствия, — добавляет Гинек, пока Эвелина тянется из седла к древку.
— Еда, вино и женщины — для начала сойдёт, — говорит Гисла с ухмылкой, в то время как Эвелина выдёргивает копьё, и труп падает в грязь.
Гинек улыбается, кивает и натягивает поводья, поворачивая в лес, к вооружённым людям в ливреях герцога Житавы, ожидающим среди деревьев. — Не забудьте головы, Галиен, — кричит он через плечо. — Моему господину нужно доказательство каждого убийства. Ты знаешь, как это делается.
Галиен обменивается усталым взглядом с Годфри, затем шагает к ближайшему трупу. Поднимает меч под дождь, смывающий кровь с клинка. И опускает.
***
Кружка с элем грохочет об стол. Годфри, притащивший выпивку, плюхается на скамью рядом с Галиеном, и они сдвигают кружки — эль плещет через край. Где-то играют музыканты, выводя весёлую мелодию на лютне и флейте. Гуляки горланят, пытаясь перекричать друг друга, спорят, пляшут, хохочут, окликают приятелей через весь зал — гам стоит такой, что впору вспомнить недавнюю битву.
— Куда дальше путь держим? — спрашивает Годфри старого друга.
Не успевает Галиен ответить, как встревает Ранульф: — Знаю я одного богатея в Баутцене, хочет избавиться от муженька своей дочурки.
Галиен одаривает это предложение тем взглядом, какого оно заслуживает. Ранульф пожимает плечами, откидывается назад и прикладывается к кружке.
Танкред делает большой глоток и проводит рукой по холёной бороде и усам: — Императору всегда нужны хорошие бойцы.
Годфри хмыкает: — Императору нужны солдаты, чтоб за него подыхать, — раздаётся согласное бормотание.
— А как насчёт короля? — предлагает Эвелина, подаваясь вперёд, пока Ансель пытается утащить её в толпу танцующих. — Он щедро отвалит, чтоб стать императором, когда старик концы отдаст.
Галиен кривит губы в оскале: — Им не нужно, чтоб такие как мы воняли на улицах Праги. Или запамятовала?
Товарищи обмениваются взглядами — никто не забыл.
— И всё же скоро работёнка понадобится, — говорит Годфри.
— Деньги бы дольше водились, поменьше спускай на вино да девок. — Галиен отхлёбывает из кружки.
Годфри недовольно бурчит: — Мы ж не грёбаные монахи, Галиен. К тому же кони нужны. Обученные.
Галиен прекрасно знает, что им нужно. Он оглядывает остальных, веселящихся среди завсегдатаев таверны: — Предоставь мне заботу о будущем.
Ансель с Эвелиной пляшут, радуясь как дети. Вокруг Можера собралась толпа — народ бьётся об заклад с Рейнальдом, сколько кувшинов эля верзила осилит, прежде чем блеванёт или рухнет замертво. Фульшар и Ивейн устроились за соседним столом, у каждого по девке на коленях. Гисла нашла тихий угол и смазливую подружку. Шепчет ей что-то на ушко, то и дело дразня его кончиком языка. Уильям Грей уже спит, запрокинув голову к стене. В руке всё ещё зажата пустая кружка.
Люди Галиена славно подрались и теперь отрываются на всю катушку, живя, как всегда, одним днём — как и положено воинам, знающим, что завтра может не принести ничего или принести смерть.
Полдюжины шлюх протискиваются к столу, их рыжая атаманша представляет их как подарок от герцога. Ранульф с Танкредом встают, лыбятся, привечают женщин, наливают им вина. Но одна из девок замечает, что Галиен, похоже, не впечатлён и равнодушен к герцогской щедрости.
— Чего это он такой хмурый? — спрашивает она у Ранульфа.
— Хмурый? — отзывается тот. — Я не видел его таким весёлым уже год.
Галиен вздёргивает бровь и поднимает кружку в их сторону, потом подносит к губам и пьёт.
***
Холодное прикосновение клинка будит его. Галиен открывает глаза и смотрит в рябое лицо человека, держащего кинжал у его горла. Чёрт, как же он устал. Лезвие упирается чуть выше кадыка, но даже оно не может помешать проклятию сорваться с его губ. Человек с кинжалом ухмыляется.
— Доброе утро, Галиен, —
