Рута Шейл - Двоедушник

Словно под гипнозом, Ника попыталась опуститься, но Игни ее удержал. Тогда Есми сам встал на колени и задрал голову. Его белесые, отдавшие свой цвет реке глаза смотрели на Нику снизу вверх.

– Тех, из колодца, забрал Птичий Пастырь.

Он протянул к ней свободную руку. На сморщенной от постоянного пребывания в воде коже поблескивали капельки влаги.

– Я не могу, – почти простонала Ника, как только поняла, что он желает к ней прикоснуться. – Не могу, не надо… Простите! – прибавила она и шарахнулась в сторону.

Она сделала то, чего не должна была делать. Потерявший бдительность Игни оказался лицом к лицу с мертвецом.

– Неживой! – обрадовался утопленник. Чуть не подпрыгнул от восторга, связанные ноги не позволили. – А мы тебя ищем. А ты сам пришел.

«А мы тебя ищем, а ты сам пришел», – приговаривал он, даже когда Игни резко выхватил из-за спины свои кистени. Едва успел – шипастые шары в последний миг отбросили в сторону летящее на него белое тело.

Существо плюхнулось в темную воду, подняв фонтан брызг.

– Ника, беги!

– Бежим вместе, чего ты ждешь? – Она заметалась, не решаясь ни подойти ближе, ни бросить его одного.

– Уходи, говорю! – заорал он ожесточенно, а сам двинулся к воде, навстречу уже выбиравшемуся на берег неугомонному Есми.

Дзынь. Кхр-р. Игра «кто быстрее». Охотник и жертва. Нет, оба охотники. Или жертвы. Как посмотреть.

Цепи раз за разом рыхлили влажный песок, но так ни разу и не коснулись того, кто метался вокруг Игни бледным угловатым перекати-полем.

Оба слишком быстрые – не уследить. Только звуки. Много, разные. Звяканье цепей, плеск воды, глухие удары и хриплое, шумное дыхание того, из реки.

Игра «кто раньше устанет». Тот, что кажется живым или тот, что мертвым. Хотя оба мертвые…

Наконец одна из цепей обмоталась вокруг руки утопленника. И он, и Игни замерли, как будто сами не ожидали такого поворота. Игни сделал рывок вниз, на себя. Цепь протащила упавшего Есми по песку к ногам второй души, где тот и остался лежать, неестественно выгнувшись. Как изломанная кукла в человеческий рост. Глядел почему-то на Нику. И шевелил губами. Улыбался? Ей?

Игни занес руку для последнего удара.

– Оставь его. Пожалуйста. Не надо.

Теперь на нее смотрели оба.

– Пожалуйста, – с нажимом повторила Ника.

Шар с шипами по широкой дуге опустился вниз. Мимо.

Игни рывком освободил второй кистень. Цепь размоталась и снова отбросила того, кто был когда-то Гораном Карповичем, в воду.

– Пошли, Мать Тереза, – сказал Игни и размашистым шагом направился к мотоциклу.

Ника с трудом поспевала за ним. Перед глазами все плыло. Как будто это ее сейчас… Только что не…

Как будто это ей угрожала смерть.

– Что теперь будет?

– Шашлык из меня будет, – отозвался Игни равнодушно. – Думаешь, просто так сказал, что он не должен меня видеть? Сейчас остальным растрезвонит, и готово дело. Вода – она везде. Из тарелки супа достанут… Ты-то чего задергалась?

– Он хотел до меня дотронуться… – Даже сейчас от этой мысли ее начинало потряхивать.

– Ладно, чего теперь… Садись. Времени мало.

Оружие в багажник он не убрал. Оставил за спиной. Просто забыл?

Уехали, правда, недалеко. Игни остановил мотоцикл там, где уходили в землю громадные опоры одного из девяти городских мостов. Снял шлем, обернулся.

– Слушай, я вернусь ненадолго. Хочу кое-что проверить. Птичий Пастырь еще этот… Ничего так и не прояснилось. Подождешь?

Зачем спрашивал? Ответа все равно не дождался. Бросил ее у черта на куличках. Ключ из замка зажигания забрал. И ушел.

Только сейчас, оставшись в одиночестве, Ника поняла, что дрожит, – то ли от холода, то ли от всего увиденного. А может быть, оттого, что ей страшно жить в этом новом городе. Среди парней с двумя душами и бледных созданий, обитающих на дне водоемов.

Даже мама разбирается во всем этом лучше. Нет, не просто разбирается. Она гармонично существует с таким знанием внутри.

Ника сунула руку в карман, нащупала телефон и ключи от квартиры. Все-таки некоторые вещи были неизменными, как смена дня и ночи.

По мосту над головой пролетали редкие машины, а здесь, внизу, плескалась невидимая в темноте вода и пахло сыростью.

Да, некоторые вещи неизменны.

Ей по-прежнему дорог этот город. Каким бы он ни был и что бы еще не предстояло о нем узнать.

Мрачного парня, который держал ее за плечи, почему-то тоже хотелось записать в разряд неизменностей.

Последняя мысль была прервана неожиданным появлением второй души. Игни молча спрятал в мотокофр свою железную амуницию, звякнул ключами – дерганый, резкий.

– Хочу кое-что тебе показать.

– К-конечно, – кивнула Ника, заранее робея оттого, что сейчас снова придется его обнимать. – А что именно?

– Я знаю, где сейчас первая пропавшая.

– Тебе утопленник сказал? Он все-таки вспомнил?

– Неважно. Так ты едешь?

Еще бы!

Ника с готовностью протянула руку за шлемом.

И город рванулся им навстречу.

Ника никогда не бывала здесь раньше. Видела это место только из окна троллейбуса. Сотню раз мимо проезжала. Обычная остановка. Серые кирпичные пятиэтажки. Овраг. Деревья. Но про психиатрическую лечебницу знала. Как и любой горожанин.

Ляхово. Когда-то была деревня, а сейчас – городской частный сектор. Но для всех название служило синонимом сумасшедшего дома. В каждом городе своя психушка.

Игни петлял дворами. Порой Нике начинало казаться, что он попросту заблудился. Частные домишки, гаражи, повороты, словно ведущие их по кругу, редкие фонари, затем вообще пустырь. И наконец – бетонный забор, возле которого они остановились.

От запаха полыни в сочетании с видом этого забора на душе заскребли кошки.

Едва сняв шлем, Игни потянулся и закурил.

– Идем, – сказал он и направился к щели между двумя плитами. Судя по всему, наличие здесь лазейки секретом не было – к ней вела тщательно утоптанная тропа.

– Она что, в сумасшедшем доме?

Ника взобралась на бетонное основание, с легкостью протиснулась на другую сторону и спрыгнула не глядя – все равно ничего не было видно, темень полная. Игни придержал ее за талию. Смягчил приземление. И нетерпеливо потянул дальше.

– Не совсем так.

– А ты откуда знаешь?

– Все равно ничего не поймешь.

– Здесь тоже есть Есми?

Ника допытывалась не из простого любопытства.

Когда он говорил с ней, было не так страшно.

– Да, – Игни отвечал словно через силу. И ускорял шаг. Теперь они почти бежали. – Но сейчас они нам не нужны.

Под ногами теперь была асфальтированная дорожка, как в парке. А вокруг – деревья со следами весенней побелки на стволах. Разбросанные тут и там двухэтажные корпуса, каждый за своей оградой. Некогда красные, а сейчас почерневшие, с высокими окнами, до середины заложенными кирпичом на первых этажах. Одноэтажные беленые здания. Возле одного из таких, совсем небольшого, с уютным палисадником, Ника заметила угловатые очертания качелей и горки. Фонарь над входом, решетки на окнах, даже на втором этаже. Детское отделение.