Стивен Кинг - Доктор Сон

В парке Билли уже ждал его со списком поручений. Накануне они вдвоем сняли брезент со всех детских аттракционов. В этот вечер пришлось снова их закрыть, а также запереть все киоски и ларьки. И напоследок — завести «Рив» обратно в сарай. Потом они уселись на складные стулья возле станции Минитаун и закурили.

— Знаешь что, Дэнно? — сказал Билли. — Устал я как собака.

— Не ты один.

Но он чувствовал себя неплохо, как следует поразмявшись. Дэн и забыл, насколько приятней работать на свежем воздухе, когда ты не с похмелья.

Небо затянуло облаками. Билли взглянул на них и вздохнул.

— Хоть бы только мело и дуло не так сильно, как по радио обещали. Но это вряд ли. Я нашел тебе сапоги. С виду они не очень, но по крайней мере одинаковые.

Дэн взял сапоги с собой, когда отправился на другой конец города к своему новому жилищу. К тому времени ветер начал усиливаться, а небо — темнеть. Утром во Фрейзере было практически лето. А сейчас, вечером, в воздухе чувствовалась леденящая сырость грядущего снега. Боковые улочки были пустынны, дома застегнуты на все пуговицы.

Дэн свернул с Морхед-стрит на Элиот и остановился. По тротуару, подгоняемая ветром и окруженная россыпью прошлогодних листьев, неслась потертая шляпа-цилиндр, вроде тех, что носят фокусники. Или актеры в старой музыкальной комедии, подумал он. При виде нее мороз сковал его изнутри, потому что шляпы там не было. На самом деле — не было.

Он закрыл глаза, медленно сосчитал до пяти, чувствуя, как хлопают штанины джинсов на усиливающемся ветру, затем открыл глаза. Листья никуда не делись, но цилиндр исчез. Это сияние преподнесло ему очередное яркое, тревожащее и, как обычно, бессмысленное видение. Оно всегда усиливалось, когда он долго оставался трезвым, но никогда не было таким сильным, как после приезда во Фрейзер. Тут словно бы воздух был какой-то другой. С лучшей проводимостью для этих странных передач с планеты Гдетотам. Особенный.

«Так же, как был особенным „Оверлук“».

— Нет, — сказал он. — Нет, я так не думаю.

«Пара стаканчиков, и все исчезнет, как и появилось, Дэнни. Ты так не думаешь?»

К сожалению, именно так он и думал.

Окна комнаты Дэна на третьем этаже в обшарпанном викторианском особняке миссис Робертсон выходили на горы, что лежали к западу. Вид, без которого он вполне мог бы обойтись. Его воспоминания об «Оверлуке» с годами покрылись серым туманом, но как только он распаковал свои небогатые пожитки, воспоминания начали всплывать — как отвратительный органический артефакт (вроде разложившегося зверька, к примеру) со дна глубокого озера.

«Первый настоящий снег пошел в сумерках. Мы стояли на крыльце этого старого пустого отеля — папа в центре, мы с мамой по бокам. Он обнимал нас. Тогда все было хорошо. Он не пил. Сперва снежные хлопья падали совершенно отвесно, но потом налетел ветер, занося снегом крыльцо и обочины „Оверлука“, исчезли и…»

Он попытался заблокировать этот момент, но безуспешно.

«…кусты живой изгороди в форме зверей. Те, что иногда двигались, когда на них никто не смотрел».

Он отвернулся от окна, чувствуя, как руки покрылись мурашками. У него был сэндвич, купленный в магазине «Красное яблоко», и он планировал перекусить им, когда начнет читать взятую там же книжку Джона Сэндфорда в мягкой обложке, но, откусив пару раз, Дэн завернул его и положил на подоконник, где сэндвич мог оставаться холодным. Позже доем, решил Дэн, хотя и не верил, что после девяти вечера будет долго бодрствовать. Хорошо, если сумеет одолеть сотню страниц.

Ветер снаружи усиливался. Время от времени он издавал вопли, от которых кровь стыла в жилах, и тогда Дэн отрывался от книжки и поднимал глаза. В половине девятого пошел снег, мокрый и тяжелый. Довольно быстро снег замел его окно, скрыв за собой горы. В каком-то смысле стало только хуже. В «Оверлуке» снег тоже замел окна. Сначала на первом этаже… потом на втором… и, наконец, на третьем.

После чего они оказались заперты с живыми мертвецами.

«Отец думал, что они сделают его управляющим. Все, что ему нужно было сделать — продемонстрировать преданность, отдав сына».

— Своего единственного сына, — пробормотал Дэн и оглянулся по сторонам, словно услышав кого-то еще. Он и в самом деле чувствовал, будто не один в комнате. Не совсем один. Ветер снова завыл за стеной, и Дэн вздрогнул.

«Еще не поздно вернуться в „Красное яблоко“ за бутылочкой крепкого. Успокоить все эти неприятные мысли».

Нет. Он будет читать книгу. Расследование вел Лукас Дэвенпорт, так что он будет читать книгу.

Он захлопнул ее в четверть десятого и лег в постель. «Не засну, — подумал он. — При таком-то ветре».

И все же заснул.

Он сидел в устье водостока, глядя на склон, покрытый кустами жесткой травы, на реку Кейп-Фир и мост через нее. Ночь была ясной, а луна — полной. Ни ветра, ни снега. И «Оверлук» тоже исчез. Даже если бы он не сгорел дотла во времена правления Арахисового Фермера, отель все равно находился в тысяче миль отсюда. Почему же тогда Дэн так испуган?

Потому что он не один, вот почему. Кто-то дышит ему в спину.

«Хочешь совет, лапочка»?

Голос был текучим, колеблющимся. Дэн почувствовал, как позвоночник начал холодеть. Ногам и без того было холодно, на коже высыпали звездочки мурашек. Он видел эти белые отметины, потому что был в шортах. Конечно, в шортах. Мозг взрослого человека по какой-то причине очутился в теле пятилетнего мальчишки.

«Лапочка. Кто…»

Он прекрасно знал, кто. Дэн сказал Дини, как его зовут, но она все время звала его «лапочкой».

«Ты не можешь этого помнить. Кроме того, это всего лишь сон».

Разумеется, сон. Он — во Фрейзере, штат Нью-Гэмпшир; спит под аккомпанемент весенней снежной бури за окнами гостиного дома миссис Робертсон. Тем не менее, он чувствовал, что лучше бы ему не оборачиваться. Для собственной же безопасности.

«Обойдусь, — ответил он, глядя на реку и полную луну. — Я наслушался советов знатоков. Бары и парикмахерские ими кишат».

«Держись подальше от женщины в шляпе, лапочка».

Какой шляпе, мог он спросить, но зачем себя утруждать? Он знал, о какой шляпе речь, потому что видел, как ветер гонит ее по тротуару. Черная как грех снаружи, отделанная белым шелком внутри.

«Она — Сучья Королева Адова Замка. Если встанешь у нее на пути, сожрет живьем».

Он повернул голову — просто не мог с этим ничего поделать. Дини сидела позади него в водостоке, одеяло бездомного было обернуто вокруг ее белых плеч. Волосы прилипли к щекам. Раздутое лицо стекало вниз, глаза покрылись мутной пеленой. Она была мертва — возможно, уже не первый год.