Стивен Кинг - Доктор Сон

— Кой-какие. В основном, на место уборщика и больничного санитара. Мистер Фримэн…

— Можно просто Билли.

— Непохоже, чтобы ваш поезд мог возить пассажиров, Билли. Где им сидеть?

Билли широко улыбнулся.

— Погоди-ка. Посмотрим, насмешит ли это тебя так же, как меня. Мне никогда не надоедает на это смотреть.

Фримэн вернулся к паровозику и перегнулся внутрь. До того лениво тарахтевший движок взревел и выпустил несколько облачков черного дыма. По всему составу «Хелен Ривингтон» пронесся вой гидравлики. Внезапно крыши пассажирских вагонов и желтого тормозного — всего их было девять — начали подниматься. Дэну показалось, что это поднимаются крыши девяти кабриолетов одновременно. Он наклонился, чтобы посмотреть сквозь окошки, и увидел, что по центру каждого вагона установлены жесткие пластиковые сидения. В пассажирских по шесть, а в тормозном — два. Всего пятьдесят.

Когда Билли вернулся, Дэн улыбался во весь рот:

— Наверно, ваш поезд выглядит очень странно, когда в нем сидят пассажиры.

— О да. Все животики надрывают от смеха и щелкают фотоаппаратами как нанятые. Смотри.

В хвосте каждого пассажирского вагона находилась стальная ступенька. Билли вскочил на одну, прошел по проходу и сел. Возник странный оптический обман, делавший Билли гораздо больше размером. Он величественно помахал Дэну, который представил, как пятьдесят бробдингнегов, под которыми крошечный поезд был едва заметен, торжественно выезжают с Минитаунской станции.

Едва Билли Фримэн встал и вернулся на землю, Дэн зааплодировал.

— Бьюсь об заклад, что между Днем памяти и Днем труда вы продаете миллиард открыток.

— Уж будь уверен.

Билли порылся в кармане куртки, вынул потрепанную пачку сигарет «Дюк» — дешевую, хорошо знакомую Дэну марку, продающуюся по всей Америке на автобусных остановках и в универмагах — и протянул Дэну. Тот взял одну. Билли прикурил им обоим.

— Нужно ловить момент, пока могу, — пояснил Билли, глядя на сигарету. — Еще пара лет, и курение здесь запретят. Женский клуб Фрейзера уже что-то такое болтает. Кучка старых перечниц, вот что я скажу, но знаешь, как говорится: рука, качающая чертову колыбель, правит чертовым миром.

Он выдохнул дым через ноздри:

— Не то чтобы большая половина из них качала колыбель со времен президентства Никсона. Ну или нуждалась в тампаксах, если на то пошло.

— Может, это не так уж плохо, — сказал Дэн. — Дети копируют своих родителей.

Он подумал об отце. Если Джеку Торрансу что и было дороже бутылки то это дюжина бутылок, сказала как-то мать незадолго до смерти. Конечно, самой Венди были дороги ее сигареты, и они-то ее и убили. Когда-то давно Дэн обещал себе, что никогда не усвоит и эту дурную привычку. Со временем он пришел к выводу, что жизнь любит ловить тебя на слове.

Билли Фримэн посмотрел на него, прищурившись так сильно, что один глаз почти закрылся:

— У меня на людей чуйка, и тебя я сразу почуял. — Он произнес «почуел», как говорят в Новой Англии. — Она у меня сработала еще до того, как ты обернулся и я увидел твое лицо. Я подумал, что ты отлично подойдешь для весенней уборки, мне как раз нужен помощник с сегодняшнего дня и до конца мая. Вот так-то, а я своей чуйке доверяю. Может, я выжил из ума.

Дэн совсем не считал, что он выжил из ума, и теперь понял, почему слышал мысли Билли Фримэна так четко, и даже без малейших усилий. Он вспомнил сказанное ему однажды Диком Хэллоранном, Диком, который стал его первым взрослым другом. «У многих людей есть то, что я называю сиянием, но у большинства это только искра. Она позволяет им предугадывать, какую следующую песню поставит ди-джей на радио или что скоро зазвонит телефон».

У Билли Фримэна была эта искорка. Мерцание.

— Полагаю, мне надо поговорить с этим Кэри Кингсли?

— Кейси, а не Кэри. А так да, с ним. Он руководит здесь городскими службами уже двадцать пять лет.

— Когда будет удобно?

— Да прямо сейчас, я думаю, — Билли ткнул пальцем. — Вон та груда кирпичей через дорогу и есть мэрия Фрейзера, и там все городские конторы. Кингсли сидит в подвале, в конце коридора. Ты поймешь, что пришел куда надо, когда услышишь диско-музыку с потолка. По вторникам и четвергам в спортзале у женщин занятия аэробикой.

— Ладно, — согласился Дэн. — Так и сделаю.

— Рекомендации с тобой?

— Да. — Дэн похлопал по сумке, которую прислонил к стене Минитаунской станции.

— Надеюсь, ты не сам их накропал?

Дэнни улыбнулся:

— Нет, они настоящие.

— Тогда вперед — труба зовет.

— Окей.

— И еще одно, — сказал Билли, когда Дэн пошел прочь. — Он на дух не переносит выпивку. Если ты пьешь, а он тебя спросит, советую тебе… соврать.

Дэн кивнул и поднял руку, чтобы показать, что понял. Врать подобным образом ему было не впервой.

Судя по испещренному прожилками носу, Кейси Кингсли не всегда не переносил выпивку на дух. Это был крупный человек, и маленький захламленный кабинет, казалось, был тесен ему, как костюм. В данную минуту он качался на задних ножках стула за столом, просматривая рекомендации Дэна, аккуратно собранные в голубую папочку. Затылком Кингсли почти касался основания простого деревянного креста, что висел на стене рядом с семейной фотографией. На фото более молодой и подтянутый Кингсли позировал со своей женой и тремя дочерьми в купальниках на каком-то пляже. С потолка чуть ли не в полную мощь грохотал шлягер «Виллидж Пипл» «YMCA», сопровождающийся радостным топотом многих ног. Дэну представлялась огромная сороконожка. Только что из здешней парикмахерской и в ярко-красном трико девяти футов длиной.

— Угу, — бормотал Кингсли, — Угу… да… так-так-так.

На краю стола стояла стеклянная банка с леденцами. Не отрывая глаз от тонкой стопки рекомендаций Дэна, Кингсли снял крышку, выудил один леденец и закинул в рот.

— Угощайся, — сказал он.

— Нет, спасибо, — отказался Дэн.

Странная мысль посетила его. Давным-давно его отец, вероятно, сидел в такой же комнате и отвечал на вопросы управляющего «Оверлуком». О чем он тогда думал? Что ему в самом деле нужна работа? Что это его последний шанс? Может быть. Наверное. Но конечно же, Джек Торранс отвечал не только за себя. Дэн — нет. Он может поехать бродяжничать дальше, если тут не выгорит. Или попытать счастья в хосписе. Но… ему нравилась городская зона отдыха. Нравился поезд, превращавший взрослых обычного роста в Голиафов. Нравился Минитаун, абсурдный, веселый и будто храбрившийся, как положено уважающему себя маленькому американскому городку. И нравился Билли Фримэн, который сиял самую чуточку и наверняка сам не знал об этом.