Плохой дом - Сэм Уэст
- Еще пинту, пожалуйста, и большой бокал пино.
Быстро вернув себе самообладание, он заказал еще две порции скампи[4] и чипсы, после чего отнес напитки к столу, где ожидала Луиза.
К его облегчению - поскольку он был уверен, что если бы кто-то подслушал их разговор, то позвал бы людей в белых халатах - столик, который она заняла, находился в тихом уголке. Он сел рядом с ней на мягкое сиденье, встроенное в стену, так как стулья, которые должны были стоять по другую сторону стола, были узурпированы другими клиентами.
- Спасибо, - сказала женщина, делая большой глоток вина.
Йен настороженно посмотрел на свою пинту. Ему действительно нужно было притормозить и растянуть эту порцию на весь обед. Последнее, что ему сейчас было нужно, это чтобы его остановили за вождение в нетрезвом виде.
А, к черту. Каковы были шансы, что меня остановят?
Пиво немного успокоило его нервы, и он нарушил молчание, которое висело над ними как саван.
- Я так благодарен, что вы согласились встретиться со мной, Луиза. Вам, наверное, нелегко, и это очень мило с вашей стороны...
- Я здесь только из самого элементарного гражданского долга, чтобы предупредить вас. Забирайте свою семью и бегите нахрен из этого дома, пока он вас не убил.
Выражение "нахрен" прозвучало странно из ее уст. Оно как-то не подходило ей, словно маленькая девочка примеряла одежду своей матери.
Потому что она такая и есть, - понял он. - Испуганная.
Внутри она маленькая испуганная девочка, которая так же боится этого проклятого дома, как и я...
- Что случилось с вашими родителями, Луиза? Что заставило вас продать дом после того, как они исчезли?
- Они не исчезли. Ну, конечно, они исчезли, но это был дом... - Ее голос прервался, как будто она поняла, как безумно это звучит.
- Все в порядке, вы можете поговорить со мной об этом. Я верю вам.
Она встретила его взгляд, и в ее глазах блеснули слезы благодарности.
- Я знаю, что веришь, Йен. И ты единственный человек в мире, который верит. Именно поэтому я согласилась встретиться с тобой. – Переход с официального тона на дружеский совершенно изменил ее голос, слово "ты" звучало очень интимно, словно их вдвоем объединяла какая-то тайна.
Хотя так оно, по сути, и было.
- Расскажи мне, что, по-твоему, случилось с твоими родителями.
- Нет, ты первый. Расскажи мне, что произошло с тех пор, как твоя семья туда въехала. Я должна знать, что ты искренен, что ты не какой-то мошенник, который каким-то образом услышал, что дочь предыдущих жильцов твоего дома думает, что в нем водятся привидения, и теперь для чего-то решил использовать это в своих интересах.
- И зачем мне это делать?
- Кто знает? Может быть, для привлечения внимания? В мире много чокнутых.
Йен понял, что ему придется говорить первым, если хочет, чтобы она поделилась какой-либо информацией о своих родителях и доме. Сделав глубокий вдох, он начал говорить.
Она слушала молча, лишь кивая в нужных местах. Он рассказал ей о своем отражении в зеркале, об отключках и об инциденте с Джейкобом, когда увидел двойника своего сына под кроватью. Он рассказал ей об установке системы наблюдения в ключевых комнатах дома.
Неужели это было только вчера? - Йен уныло покачал головой. – А кажется годы назад...
- Я могу продолжать, - сказал мужчина, думая о кошмарах, в которых он убивал свою жену и ребенка. Об этом ему не хотелось рассказывать. - Но теперь твоя очередь. Как ты думаешь, с домом что-то не так, или я схожу с ума?
У него возникла внезапная, нелепая мысль, что это вовсе не женщина по имени Луиза Браун, а психиатр, который хочет заманить его в ловушку.
Разве паранойя не является одним из первых признаков сумасшествия?
Я просто чертовски устал...
- Ты не сходишь с ума, Йен.
Она подвинулась к нему и сжала его руку. Мгновенно он перестал кромсать дерматин и уставился на ухоженную руку, накрывшую его ладонь. Ее кожа была теплой и сухой, и ему вдруг представилось, как эта же рука расстегивает ширинку его джинсов. У него пересохло во рту, а сердце забилось быстрее.
Он не успел ответить, когда официантка принесла две тарелки со скампи и большую чашку чипсов. Луиза отдернула руку, и они оба уставились в тарелки с едой, поставленные перед ними. Йэн заказал еще два напитка, терпеливо ожидая, пока женщина заговорит, но внутри него кипела едва сдерживаемое нетерпение.
- Мои родители были хорошими людьми, - сказала Луиза, принявшись за еду, медленно и методично пережевывая. Со вздохом она откинулась на спинку. - Особенно мой отец. Он был самым добрым, самым милым человеком, которого только можно встретить. Он был владельцем завода, который открыл в восьмидесятых годах и который к моменту его выхода на пенсию стоил миллионы.
- Что он производил? - спросил Йен, в основном из вежливости, а не из искреннего интереса.
- Изделия из сантехнической керамики. В основном, раковины и унитазы. Он продал фабрику в начале нулевых годов, тогда же они переехали из центра города на Абердин-роуд, двадцать девять. Мой отец был помешан на гольфе, а, как ты знаешь, поле для гольфа находится прямо за домом. Мой отец думал, что он переехал в рай. Но на самом деле они переехали в ад.
Она замолчала, и он чуть не застонал от разочарования.
- Продолжай.
- Они прожили там шесть месяцев, прежде чем исчезли. После переезда у моего отца изменился характер. Он стал угрюмым и замкнутым, раньше он всегда смеялся, был полон жизни. Но потом они переехали туда, и все изменилось. Он изменился. Я приезжала не так часто, как следовало бы, я работала в городе в компании по графическому дизайну, была молодой женщиной со своей собственной жизнью и своими проблемами. Но когда я приезжала, было похоже, что моя мама действительно боялась его.
Холли боялась меня? - От этой мысли ему стало плохо.
- Почему она его боялась? Что она говорила?
- Дело не столько в том, что она говорила, сколько в том, что она не говорила. В прежние времена она дразнила его по всяким пустякам, например, за неумение готовить, за то, что он тайком проверял результаты футбольных матчей, ну, знаешь, обычные вещи. В том доме она превратилась в оболочку той
