Темные проемы. Тайные дела - Роберт Эйкман
Энн не выказывала никаких признаков понимания, насколько Фенвилл не привык к фешенебельным ресторанам, и продолжала говорить о том, что собирается делать, когда ее учеба успешно завершится. Они оба изучали архитектуру; и Фенвилл подозревал, что их профессора считали Энн, пользующуюся во многих отношениях благосклонностью, более многообещающей. Энн рассказывала о том, что ее пригласили в партнерскую программу; о том, что ее отец готов оплатить свадьбу, если она вдруг «найдет того самого». Фенвилл знал – Энн, месяц назад показавшаяся ему недостижимой, а неделю назад – самой любимой, ныне предлагает ему шанс, который вряд ли еще когда-то выпадет: целую жизнь, полную взаимопонимания, процветания и уверенности в завтрашнем дне… Но пока она доносила это до него, девушка за другим столиком потребовала счет.
Фенвилл сидел и смотрел на нее. Рука его так дрожала, что он не мог удержать вилку, которой пытался есть волован[13]. Энн притихла, а вот все остальные в зале ресторана, мало-помалу заполнявшемся, казалось, кричали во весь голос. Энн коснулась его руки – впервые за все время их знакомства.
Та другая девушка заплатила. Официант очень низко поклонился ее щедрым чаевым и отодвинул стол. Девушка накинула на плечи черный шелковый шарф и поднялась. Запах, исходящий от нее, таинственным образом настиг Фенвилла.
– У мадемуазель есть пальто?
Девушка покачала головой и начала уходить.
– Я скажу носильщику, чтобы он вызвал мадемуазель такси.
Девушка еще энергичнее покачала головой и сделала жест, ясно приказывающий юноше-официанту удалиться. Она подошла к экрану с раскрашенным стеклом. Фенвилл посмотрел на Энн. Теперь она не просто касалась его руки – она ее держала, крепкой хваткой.
И тогда он отстранился от нее.
– Энн, – пробормотал он, – ты прости меня… мне очень жаль. – Больше он ничего не успел сказать: девушка с черной лентой в волосах выскользнула за двери ресторана.
Он выбежал из-за стола и протолкался сквозь только что вошедшую шумную толпу друзей – не меньше дюжины человек, – оттоптавшись попутно на чьих-то ногах. На улице было тепло – заботливость официанта в отношении гостьи казалась явно излишней. Саму ее Фенвилл увидел впереди, примерно в сотне ярдов. Охваченный облегчением от того, что не потерял ее, он стал мыслить чуть яснее. Если навязаться прямо сейчас, с наскока, он ее наверняка потеряет. Она испугается, ответит резким отказом, исчезнет из его жизни; куда разумнее – проследить за ней и узнать, где девушка живет.
Поначалу на улицах было многолюдно, и Фенвилл видел, как люди оборачиваются, когда она проходит мимо. Вскоре они достигли площади, которая была почти пуста, и шаги незнакомки остались единственным громким звуком. Она ни разу не обернулась, будто бы только и сосредоточенная на том, чтобы удержать большую шаль на голове. Силуэт юбки выступал по обе стороны от ее колен, и Фенвилл знал – будь он ближе, он бы слышал, как шуршит ткань.
Она пересекла Оксфорд-стрит, и к тому времени он был уже менее чем в тридцати ярдах позади нее. На северной стороне она остановилась и вызвала такси. Фенвилл был не более привычен к такси, чем к таким ресторанам, как «Антресоль», но тут же запрыгнул в машину с узнаваемыми «шашками», припаркованную у бровки тротуара, и велел водителю следовать за машиной, в которую села девушка.
– Зачем? – спросил водитель и подозрительно сощурился на него.
– Не спрашивайте, – ответил Фенвилл, доставая не глядя банкноту из пачки, собранной специально на увеселение Энн, и протягивая ее таксисту. Тот охотно вцепился в подачку и сразу стронулся с места. Удача в этот вечер была на стороне Фенвилла – второе такси все еще виднелось впереди; машину милостиво задержали светофоры.
– Не самая удачная улица для погони, конечно, – бросил водитель через плечо.
Фенвилл сел на край скрипучего сиденья, его взгляд пожирал такси впереди. Чтобы они не потеряли его, он тоже должен следить. Где-то в конце Бонд-стрит мальчик упал с велосипеда; такси Фенвилла замедлило ход.
– Не ждите! – крикнул Фенвилл напряженным, срывающимся на визг голосом.
Таксист терпеливо ждал, постукивая пальцами по рулю.
– Ну же, ну! Мы плетемся, как улитки!
Водитель иронично оглянулся на Фенвилла, явно намекая, что кому-то тут недостает простой человеческой порядочности, но ничего не сказал – и поехал быстрее.
Фенвилл вскоре понял, что погоня стала возможной только благодаря тому, что у машины впереди, потрепанной солидным пробегом, барахлил мотор. И даже так второе такси умудрилось почти сбросить их с хвоста в дальнем конце Бэйсуотер-роуд, завернув в переулок у Ноттинг-Хилл. Но водитель Фенвилла нашел правильный поворот. Возможно, у него было больше опыта в данной работе, чем казалось. На другом конце улицы девушка вышла из машины.
– Стоп! – крикнул Фенвилл.
Таксист, закатив глаза, вдарил по тормозам.
– Простите.
– Да уж не стоит извиняться, – пробурчал водитель и еще раз оглянулся на несносного пассажира – в этот раз с очевидным укором. Он явно все еще думал о том парнишке, что сверзился с велосипеда, и горевал, что деньги Фенвилла заставили его поступиться своими достойными уважения принципами.
Фенвилл вышел из машины и отослал такси. Он боялся, что не поспеет. Следовало соблюдать хоть какую-то дистанцию, а шум отъезжающей машины мог привлечь внимание девушки. Извозчик поднял флажок «свободен», напоследок еще раз укоряюще покачал головой – и наконец-то отчалил.
Теперь главная трудность – отследить, в какой дом она зайдет. Такси девушки тоже тронулось с места, а сама она исчезла. Дома кругом стояли бесформенные, громоздкие, все в искусной лепнине; некоторые из них были поздними пристройками соединены попарно. Ночь стояла пасмурная, улица не могла похвастаться хорошим освещением, да и окна в массе своей были наглухо зашторены. Если раньше стук каблуков девушки было трудно услышать, то теперь даже цокот коготков украдкой метнувшийся с угла на угол кошки ему показался оглушительным. Фенвилл весь подобрался.
Он медленно пошел к тому месту, где остановилось такси девушки, и осмотрел все двери, выходящие на эту сторону улицы. Дома казались одинаковыми – старомодными, но едва ли этого стесняющимися. Фенвилл запаниковал и пошел быстрее. Лучше завершить этот жалкий фарс поскорее и даже не пытаться откладывать признание неудачи. Затем он заметил дом, менее всего похожий на остальные.
Это был единственный дом, расположенный дальше, чем соседние, еще более солидный и с более сложной архитектурой. Неглубокие проходы для экипажей вели с каждой стороны к портику с колоннами, над которым парил ряд декоративных обелисков, миниатюр Иглы Клеопатры[14],