Александр Матюхин - Хэллоуин (сборник)

– Этот вопрос мы сейчас решим, – Гаврилкин запустил руку в карман кителя. – Ты, политрук, узбекские папиросы никогда не пробовал? Меня угостил Амирханов. Ему на днях прислали посылку из дому. Да ты все забирай. Всю пачку. Я лучше покурю самосад, чем эту дрянь.

Слегка пошатываясь, Глеб шагал по улице, путаясь в длинных полах. Шинель была старой и мятой, с несколькими аккуратно заштопанными дырочками, тянущимися наискосок от левого плеча к нижнему углу правой лопатки, и немного великовата, однако ничего более подходящего на складе не оказалось. Кол он держал в руках, опираясь на него, как на посох, а вот топор пришлось сунуть за ремень, и теперь при каждом вдохе обух немилосердно давил на ребра.

«И какой черт меня за язык тянул, – успев немного протрезветь, думал Глеб, сворачивая за угол. – Теперь придется переться через половину городка на это чертово кладбище. Зато, когда завтра, а точнее, уже сегодня утром Гаврилкин увидит на могиле Вурдалака вбитый кол, убедится, что я не трус! Нет, не зря я согласился на эту авантюру. Я ему, гаду, докажу!»

Выйдя на площадь, он остановился и достал папиросу.

– Действительно дерьмо! – Глеб выдохнул густую струю дыма со странным запахом сосновой хвои. – Трава, она и есть трава. Как только узбеки такую дрянь курят?

Он глубоко затянулся. Перед глазами все поплыло, и, чтобы не упасть, он ухватился рукой за забор. Головокружение стало проходить, и Глеб направился в сторону костела, темной громадой возвышающегося в противоположном конце площади.

– Эй, служивый! Выпить не желаешь? – Хриплый голос заставил его повернуть голову. На невысоком помосте в центре площади сидели четыре человека, один из которых держал в руках бутылку.

– Вы что тут делаете? – сурово спросил Глеб, подойдя поближе.

– Сам видишь, пьем, – улыбнулся щербатым ртом один из них, у которого вместо ног болтались короткие обрубки с торчащими из-под струпьев обломками костей. – И тебя можем угостить.

– Так, мужики! Валите по домам, покуда вас патруль не задержал!

– А у нас дома нет, служивый, – оскалился его сосед в глубоко натянутой вязаной шапочке с помпоном, под которой угадывались очертания странно деформированного черепа.

– Мы бродяги. Здесь переночуем, а поутру дальше тронемся, к своему последнему пристанищу, – добавил парень в телогрейке с торчащими отовсюду клочьями ваты, будто ее долго и старательно рвали собаки. – Выпей с нами, чего стесняешься? – Он протянул Глебу наполовину пустую бутылку, неловко зажав ее двумя сохранившимися на кисти пальцами.

– Да пошли вы… – Едва сдержав готовое сорваться с губ ругательство, Глеб повернулся и, пошатываясь, направился к костелу.

«Куда Гаврилкин смотрит? – раздраженно думал он, с трудом подавляя подступившую к горлу тошноту. – Ведь комендантский час никто не отменял, а тут в самом центре, на виду у всех пьянствуют какие-то уроды. И ни одного патруля поблизости нет».

– Стой! Руки вверх! – От резкого окрика Глеб вздрогнул и выронил кол.

От стены костела отделились три темные фигуры. В глаза ударил луч мощного фонаря.

– Это вы, товарищ политрук? Что с вами? Вам плохо? Это я, сержант Лисичкин. Узнали? – Сержант направил фонарь себе на лицо. – Может, проводить вас домой?

– Сам как-нибудь доберусь. А ты, сержант, лучше займись своим делом. Вон на площади какие-то забулдыги пьянствуют, а вы тут прохлаждаетесь.

– На площади? – удивился сержант, коротко кивнув стоящим за спиной Глеба солдатам, бросившимся выполнять приказание. – Да ведь мы проходили там только что. И не заметили ничего подозрительного.

– Ты что, Лисичкин, принимаешь меня за сумасшедшего?

– Никак нет, товарищ лейтенант, – вытянувшись по стойке смирно, отчеканил сержант. – Сейчас мои парни задержат этих алкашей. Пойдемте, посмотрим, кого там черти принесли.

Повернув за угол, они лицом к лицу столкнулись с возвращающимися солдатами.

– Товарищ лейтенант! – вскинул руку к ушанке тот, что был повыше ростом. – По вашему приказанию…

– Короче, рядовой! – недовольно поморщился Глеб.

– Мы осмотрели площадь, – несколько смутившись, произнес парень, – и не обнаружили ничего подозрительного. Только трупы бандеровцев, которые вчера для опознания выложили. А больше никого. И следов никаких, кроме ваших, там нет.

С некоторым удивлением Глеб огляделся. С неба, затянутого низкими светло-серыми тучами, срывались редкие снежинки, успевшие тонким слоем покрыть мерзлую землю, на которой темнели следы сапог.

«Может, действительно померещилось?» – подумал он, поднимая кол.

– Товарищ политрук, – неуверенно произнес сержант, – разрешите, мы вас проводим до дома? Время позднее, а в окрестных лесах полно бандитов.

«И этот меня тоже трусом считает, – с огорчением понял Глеб и, попытавшись придать голосу уверенность, отрубил: – Выполняйте свою задачу! Я советский офицер, и мне не пристало ходить по своей земле с охраной!»

Резко повернувшись через левое плечо, он решительно шагнул вперед, чувствуя спиной удивленные взгляды красноармейцев.

«Ну вот, почти добрался. – Политрук остановился посреди гравийной дороги, пересекающей заметенное снегом поле, в конце которого темнела дубовая роща. – До кладбища отсюда не более километра. – Он полной грудью вдохнул свежий морозный воздух, чувствуя себя почти трезвым. – Сейчас перекурю, сделаю свое дело – и быстренько домой. Может, еще удастся покемарить часок-другой».

Зажав кол под мышкой, Глеб достал из кармана папиросу. Сделав несколько глубоких затяжек, он чертыхнулся, возмущаясь дерьмовым качеством табака, и с удивлением огляделся вокруг. Ему неожиданно показалось, что стало светлее. Все окружающее выглядело теперь четче и контрастнее, как будто исчезла пелена перед глазами. Он тряхнул головой и бодрым шагом двинулся вперед.

«Это еще что такое? – удивился Глеб, неожиданно заметив уныло бредущую навстречу фигуру. – Похоже, кто-то из наших. И к тому же изрядно навеселе. Наверное, возвращается от бабы после весело проведенной ночки. Однако в той стороне нет никаких населенных пунктов. Только кладбище».

Внезапно Глеб почувствовал холод под ложечкой.

– Чушь какая! – усмехнулся он, пытаясь побороть страх. – Покойники по дорогам ночами не разгуливают!

Собрав в кулак всю свою волю, он сделал шаг вперед, оказавшись лицом к лицу с солдатом, одетым в старенькую полевую форму.

– Стой! Ты что, так наклюкался, что ничего не видишь дальше своего носа? Или забыл, как нужно отвечать, когда к тебе обращается старший по званию?!