Евгений Константинов - Тайна нефритового голубя

«А вдруг Коротышка не вернет Ирине деньги? – засомневался он. – Возьмет, да и потратит их. Сумма-то ведь приличная. А если я стану ее обвинять, чего доброго свалит все на меня. Тогда и фотка Ирины не поможет – денег-то у меня уже нет!» – только сейчас он понял, что, расставшись с бумажником, совершил ошибку, лишился, можно сказать, козырного туза.

«Черт, надо было с Андреем посоветоваться. Как жаль, что он уехал и теперь неизвестно когда вернется! Очень жаль…»

5 июля 1977 года. «Сласти»

Но Шурик напрасно сомневался в Кате. Придя на следующее утро к Ирине домой, она, ничуть не изменив, пересказала придуманную историю удивленной возвращению бумажника и деньгам Ирине.

– Где ж ты такого лыцаря сыскала? – спросила она Катю, пересчитав деньги.

– В кинотеатре подвалил. С понтом деловой. Сам говорит: «Мечтаю с твоей подружкой познакомиться», – с тобой, то есть, и сам же ко мне приставать стал.

– А ты что?

– Что? – хмыкнула Катя, – пришлось доставить ему кое-какое удовольствие.

– Ах, изменщица! – нахмурилась Ирина.

– Что ты, Ириночка, я только тебя люблю! Я только для того, чтобы он деньги вернул! – Катя готова была опуститься перед подружкой на колени, только бы та на нее не сердилась.

Еще совсем недавно, а вернее до знакомства с Ириной, она не замечала в себе желания во всем подчиняться воле другого человека. Ирина же ее словно околдовала. После часа, проведенного в домике на детском городке, Катя готова была стать ее рабой и с радостью исполнять любые ее желания. Она десять раз успела пожалеть, что украла бумажник у такой замечательной, такой красивой и властной подруги. И не смогла найти его. Шурик избавил ее от угрызений совести, и Катя считала, что не зря отблагодарила его. Вот только бы Ирина за это на нее не злилась.

– Ладно, Коротышка, на первый раз прощаю, – снисходительно сказала Ирина. – Лыцарь-то твой, надеюсь, не урод?

– Наоборот, очень даже приятная мордашка. И сладенький такой.

– Ну что ж, приводи его часиков в пять вечера. Познакомимся…

– Так ты говоришь, что я тебе нравлюсь, да? – Ирина, одетая в яркую цветастую рубашку с засученными рукавами и голубые вельветовые джинсы, оседлав стул, раскачивалась перед смущенным раскрасневшимся Шуриком. Он сидел на самом краешке деревянного кресла и пока еще, кроме «здравствуйте», не произнес ни одного слова. Катя, в темно-серой футболке с приколотым на груди значком «Олимпийский мишка – штангист» в короткой зеленой юбке, подперев ладонями щеки, облокотилась локтями на круглый стол и почти дотрагивалась носом до горлышка бутылки шампанского, принесенной гостем.

– Да, очень нравитесь…

– Я многим нравлюсь, – сказала Ирина. – Всем нравлюсь. Правда, Катюшка?

Та кивнула. Шурик хотел, было возразить, что нет, мол, не всем, что видел он в парке, как оттолкнула ее Таня. Но вовремя прикусил язык. Он встал, молча взял бутылку, немного нервничая, сорвал фольгу и, раскрутив проволоку, с легким хлопком вытащил пробку. Он был уверен, что Катя, познакомив его с Ириной, сразу для вида вспомнит каком-нибудь «срочном деле» и оставит их вдвоем. Но, похоже, Катя уходить не собиралась. Она достала из буфета три бокала, поставила на стол, и Шурик медленно, чтобы пена не полезла через край, наполнил их почти доверху.

– Предлагаю выпить за знакомство, – Катя первой подняла бокал и подмигнула Шурику.

– Но еще и за честность нашего нового знакомого, – сказала Ирина, тоже поднимая бокал.

– Спасибо, – только и сказал Шурик, чем неожиданно вызвал у девушек взрыв смеха. Он быстро выпил шампанское до дна. Ирина же вино только пригубила. И Катя тоже.

– Надо же, столько денег вернул совсем незнакомому человеку! – сказала Ирина. – В честь чего это?

– Ну, что молчишь? – встряла Катя. – Признавайся уж сразу, что влюбился в нее и все такое.

Шурик посмотрел на Катю так растерянно, что она и за ней Ирина снова рассмеялись. Он подумал, что сейчас самое время уйти, гордо хлопнув на прощание дверью.

– Да ладно, не обижайся, – утешила Ирина. – Сам говоришь, что нравлюсь и сам же нашу Катюшку вчера соблазнил. Как это называется, а?

Шурик хотел было оправдаться, сказать, что и не собирался никого соблазнять, что Катя сама за него все сделала, но снова промолчал.

– Ничего-ничего, Катюшка у нас такая коварница, что и сама кого хочешь соблазнит, – Ирина подошла к подружке и, положив руку ей на грудь, начала гладить, отчего та томно прикрыла глаза, а потом припала губами к ее приблизившимся губам. Они поцеловались взасос, прижимаясь друг к другу телами, но, не выпуская из рук бокалы. Шурик боялся пошевелиться, чтобы не дай бог прервать этот затянувшийся поцелуй.

– Видишь, что она со мной делает! – Ирина наконец-то обернулась к Шурику. – Я уже и справиться с собой не могу, так и хочется лизать эту крохотульку, пока не кончит. Не желаешь еще посмотреть, как девочки друг друга ласкают, а?

– Желаю, – Шурик, облизнул сухие губы.

– Все желают, – сказала Катя и чокнулась с Ириной бокалами.

– Покажем ему аттракцион сластей, Коротышка? – спросила Ирина. Она допила шампанское, поставила бокал на стол и ловко нырнула рукой под короткую юбку девушки.

– Ты хочешь при нем…

– Ну, должны же мы как-то отблагодарить мальчика, за проявленную честность.

– А если он…

– На нас глядя, тоже захочет?

– Да.

– А мы ему, чтобы вел себя прилично, ручки свяжем. Если, конечно, согласится. – Ирина посмотрела на вытаращившего глаза, Шурика. – Ты согласишься?

– Соглашайся, Шурик, не пожалеешь. Такого ни в каком кино не увидишь, – сказала Катя и сладостно прижалась к Ирине, чья рука все еще оставалась у нее под юбкой.

Они напрасного его уговаривали. Шурик приблизительно представлял, что сейчас произойдет, и мечтал лишь об одном, чтобы девушки не шутили. Он сел в кресло и покорно позволил Ирине и Кате привязать свои руки к подлокотникам. Шурик попробовал ими пошевелить и понял, что сам теперь освободиться не сможет.

– За музыкой, конечно, слышно не будет, но все равно не ори, а то придется тебе рот заткнуть, – сказала Ирина.

Она на полную громкость включила магнитофон, и Высоцкий захрипел про «таукитян». Катя разлила в два бокала остатки шампанского. Девушки выпили на брудершафт. И начался аттракцион сластей…

Это было невыносимо. Шурик ерзал в кресле и проклинал все на свете из-за того, что не может присоединиться к ласкающим друг друга красавицам. Он вспотел. Он скрипел зубами от безуспешных попыток освободить руки и, наконец, взмолился, чтобы его развязали. На него не обратили внимания. Он стал кричать, что не может больше терпеть таких мучений. Тогда Ирина взяла свои трусики и использовала их как кляп. Шурик замычал и сделал умоляющие глаза, но она лишь показала ему язык и вернулась к ожидающей новых ласк Кате.