Пожиратели призраков - Клэй Маклауд Чэпмен
Сказать, что мне жаль. Прости меня. Пожалуйста. Даже сейчас я не могу выкинуть из головы этот надоедливый голос: Если бы ты не выгнала его из квартиры, если бы ты была рядом, если бы ты…
Я последней залезаю в дом после того, как переставила машину. Окна, которых, по сути, нет, закрыты пленкой из прозрачного пластика. Кто-то разрезал брезент, за которым идет столовая. Или то, что однажды станет столовой. А станет ли?
Здесь нет пола. Только фанерное покрытие. Помещение не поглощает звук так, как это происходит в обычных домах, поэтому каждый шаг эхом рикошетит от стен. Любой естественный свет, проникающий сквозь оконные рамы, фильтруется через засаленный пластиковый брезент. Унылый, выцветший кукольный домик.
Воздух кажется вязким. При каждом вдохе горло покрывается опилками. Но меня не напрягает. Я смутно припоминаю, как мой отец пыхтел над чем-то в своей столярной мастерской, когда я была маленькой. В воздухе летали опилки – почти как снег, – оседая на волосах и одежде. Запах сырого дерева пропитал свитер. Несколько дней после этого я подносила рукав к носу и глубоко вдыхала это воспоминание о свежей сосне. Мне нравился этот запах. А потом мама отдала свитер в химчистку.
– Тоби! – зовет Амара. – Устроишь нам экскурсию?
Он в гостиной. Хотя название кажется каким-то неправильным. Тут нет гостей, только бродяжки.
Судя по оберткам от шоколадок и пакетам из-под чипсов на полу, а также по бутылкам с водой, выстроившимся вдоль стены, Тобиас здесь не впервые.
– Ты, что, ночевал здесь?
– Пару раз.
– Когда?
Тобиас не отвечает.
Амара идет на кухню, чтобы поставить вещи. Вместо холодильника у нас парочка термосумок. Мы будем обедать сушеной говядиной, M&Ms и галлоном воды. Амара предложила взять пиво, и Тобиас не стал спорить.
– Кто-то хочет? – спрашивает она.
– Я – нет, – отзывается Тоби из гостиной.
– Эрин? Где-то уже вечер.
– Нет, спасибо.
– Ну, а я начну. Я пропью все эти выходные, и вы меня не остановите. Это ясно?
– Предельно, – я забредаю в туалет на первом этаже, где видны внутренности сантехники. Туалет установили, но бачок пуст. Я нажимаю на кнопку в надежде на слив. Ничего не происходит. Видимо, ссать мы будем в окно?
– Я заметила биотуалет на заднем дворе, – кричит Амара из кухни. Я оборачиваюсь на голос и вижу, как она выглядывает из оконной рамы. – Если в этой луже синих химикатов и плавает дерьмо, оно, наверное, уже замариновалось.
– Тогда я потерплю.
– Я взял горшок, – кричит Тобиас из коридора.
– Что ж, будем ходить в горшок, как аристократы, – Амара вскрывает банку бруклинского лагера, алюминий громко звякает. Я не могу не поморщиться.
Амара протягивает банку.
– Еще холодное. Точно не хочешь выпить за дом нашей мечты?
– Да, мне не надо.
– Ну, за семейное счастье, – она в одиночестве поднимает банку. Но я смотрю ей в глаза даже без выпивки. Сила привычки. Амара делает глоток, затем колеблется. – Что за дверью номер один?
На кухне еще одна дверь. Я открываю ее и вижу лишь тени. Лицо обдувает прохладный воздух. Из темноты доносится новый запах, напоминающий сухое молоко. Я щелкаю выключателем один раз, другой. Ничего.
– Нет. Я туда не пойду.
– Голодная? – Амара достает пакет с говядиной и открывает его зубами, придерживая пиво. – Интересно, сюда доставляют?
– Никакого контакта с внешним миром, – доносится голос Тобиаса.
Амара закатывает глаза, открывает недостроенный шкаф и закидывает туда пакет, а потом орехи, бормоча себе под нос:
– Это, что, вся еда?
Я решаю подняться на второй этаж.
– Да, подружка…
– Осторожнее наверху, – предупреждает Тобиас.
Я продолжаю воображать, как однажды сюда въедет какая-то семья. Построит здесь свою жизнь. Это может быть моя семья? Как бы я здесь жила?
Я продумываю все до мелочей, как мы все сюда переезжаем. Это детская, это хозяйская, это для гостей.
Второй этаж даже больше похож на скелет, чем первый. В спальнях прибит гипсокартон, а другие стены и вовсе представляют собой деревянный каркас. Ничего не отшлифовано. Швы между листами заклеены скотчем.
Я вижу каракули жирным карандашом по углам – отметки, где надо было резать. Там цифры – размеры – с примечаниями: Хозяйская. Гостевая. Ванная. Словно секретные послания, оставленные для будущих искателей.
Убедившись, что никто не видит – кто это может быть? – я достаю маркер и нахожу уголок на незаконченном шкафу, чтобы оставить и свою пометку:
ЗДЕСЬ ЭРИН
Открой пошире, – шепчет Сайлас мне на ухо.
Я оборачиваюсь и вижу лишь толстые листы розово-желтой изоляции, заполняющие внутренние полости, как сахарная вата. Я знаю, что ее не надо трогать – кожа потом будет чесаться часами, – но меня так и подмывает отщипнуть, прожевать и проглотить. Внезапно я снова на ярмарке с Сайласом. До этого мы разделили таблетку кислоты, а теперь поражаемся спирали огоньков, тянущихся за аттракционами. И едим сахарную вату. Сайлас дергает за розовый пучок и протягивает мне: «Скажи а-а-а». Я делаю, что говорят, и Сайлас кладет вату мне на язык. Волокнистые нити растворяются во рту. Расплавленный сахар стекает по горлу, когда я глотаю, и мой разум расширяется. Глаза не отрываются от Сайласа, когда сахарный взрыв пронизывает все мое существо. Моя очередь. Я отрываю пучок и жду, когда он высунет язык, но вместо того, чтобы положить вату в рот, я размазываю ее по носу. «Фу!» – жалуется он. Я громко смеюсь, вспоминая тот момент, и сама удивляюсь, когда слышу этот звук, эхом разносящийся по пустому дому.
– Эрин! – долетает голос Тобиаса до лестницы. – Мы готовы!
– Иду!
Когда я собираюсь уходить, за спиной что-то сдвигается.
Я поворачиваюсь и вижу прозрачный пластиковый брезент, накинутый на открытую оконную раму и колышущийся на ветру. Лист полиэтилена расправляется и сжимается, почти дыша, такое серое полупрозрачное легкое. Когда я возвращаюсь в коридор быстрее, чем нужно, то слышу, как брезент у меня за плечом сжимается, вздымается от сквозняка и туго натягивается.
Вдох, выдох. Вдох, выдох. Вдох…
…выдох
Сеанс
Сумеречное солнце проникает сквозь брезент, закрывающий оконные рамы, его цвета тускнеют до сине-фиолетового. Тобиас зажигает походный фонарь, и мы садимся на пол, скрестив ноги. Он ставит лампу в центр нашего треугольника. Открытые балки отбрасывают тени. Наши конечности болтаются по потолку, как пауки.
Все это попахивает ночевкой, будто мы дети, собравшиеся рассказывать друг другу страшилки. Следующая история: легкий, как перышко, жесткий, как доска.
– А что, если у нас есть способ связаться с Сайласом? – Тобиас снова размахивает тетрадкой Сайласа, держа от нас
