Последнее дело Гвенди - Стивен Кинг
Гвенди покачала головой.
После похорон мужа Гвенди с угрюмым упорством, граничившим с одержимостью, взялась за поиски ответа на этот вопрос. Она поговорила с друзьями Райана из «боулинг-братства» и выяснила, что утром в «черную пятницу» он сообщил им по телефону, что не сможет приехать в Румфорд на ежегодный турнир и вечерние посиделки у Билли Франклина. Он ничего толком не объяснил, просто сказал, что внезапно возникли важные дела.
Гвенди не понимала, что это значит. Какие важные дела? Это не связано с работой – на работу он должен был выйти уже после Нового года, что подтвердил и его редактор, с которым она говорила по телефону, – и даже если бы вдруг возникло какое-то срочное редакционное задание, это уж точно была бы не командировка в Дерри в двух часах езды на машине от Касл-Рока.
То немногое, что Гвенди знала о Дерри, ей очень не нравилось. Это был мрачный, унылый городок с жуткой историей. В прошлом там происходило какое-то невероятное количество убийств и исчезновений детей, а также документально засвидетельствованных странных явлений и необъяснимых, чуть ли не сверхъестественных событий. Добавьте сюда еще несколько разрушительных наводнений и тот факт, что в Дерри обосновалось одно из самых непримиримых во всем штате Мэн сообществ противников ЛГБТ, и получите город, от которого большинство неместных шарахались, как от ядовитого сумаха.
Одна из давних приятельниц Гвенди, с которой они познакомились во время кампании по сбору средств в благотворительный фонд, утверждала, что давным-давно, когда она была еще подростком и жила в Дерри, за ней однажды погнался по темной улице хихикающий человек в костюме циркового клоуна. У него были острые зубы и огромные круглые серебряные глаза… то есть ей так показалось. Она спаслась только чудом. Ей удалось добежать до полицейского участка, куда она и ворвалась с дикими воплями, сама не своя от страха. Пока один полицейский пытался ее успокоить, двое других выскочили на улицу – ловить нарушителя. Они вернулись через пятнадцать минут – щеки горят, глаза выпучены, дыхание сбилось – и заявили, что не видели ничего подозрительного. На улицах ни души, все спокойно. Но у них были испуганные голоса. И они сами выглядели напуганными. Сразу было понятно, что они врут, сказала та женщина. Чуть позже один из дежурных отвез ее домой на патрульной машине и дождался, когда она войдет в дом, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
И еще кое-что. Когда Гвенди была маленькой, ее папа не раз говорил – обычно если в газетах писали о чем-то плохом, или если он выпивал больше двух банок пива за вечер, – что Дерри проклятый город. Когда папе было чуть больше двадцати, за несколько лет до того, как он познакомился с мамой Гвенди, он полгода прожил в Дерри, в крошечной квартирке-студии с видом на канал, разделяющий город на две части. Он работал в страховом агентстве и ходил по домам и квартирам, продавая дешевые полисы. Он до сих пор с содроганием вспоминал эти кошмарные полгода в Дерри, откуда сбежал при первой же подвернувшейся возможности. Алан Питерсон, человек здравомыслящий и практичный до мозга костей, тем не менее верил – и говорил дочери, – что если город построен на гиблом месте, то останется проклятым навсегда. Дерри точно был таким городом.
Многие жители штата Мэн вполне заслуженно пользуются репутацией людей неприветливых, хмурых и недоверчивых к чужакам – а временами откровенно враждебных – и гордятся таким положением дел. Гвенди об этом знала, принимала как данность и даже неоднократно позволяла себе пошутить над расхожим стереотипом в своих книгах и политических выступлениях. «Я, значица, и говорю этому хрену с горы, а катись-ка ты взад в свой Нью-Йорк» всегда пригождалось для разогревочной шутки, чтобы позабавить аудиторию, прежде чем приступать к делу.
Но даже Гвенди была обескуражена – и рассержена – тем приемом, который ей оказали в Дерри. Уорд Митчелл, детектив следственного отдела, сопроводил ее на перекресток Уитчем-стрит и Картер-стрит, где погиб Райан. Митчелл по крайней мере был вежлив – все-таки Гвенди Питерсон не просто скорбящая женщина, только что потерявшая мужа, но и известный политик, баллотирующийся в сенат, – но отвечал на вопросы холодно и односложно. Свидетели? Нет. Мобильный телефон Райана? Не обнаружен. Гвенди поблагодарила его, пожелала счастливого Нового года и поспешила с ним распрощаться.
Она оставила взятую в прокате машину на платной крытой стоянке и обошла ближайшие кварталы пешком. Она заходила во все попадавшиеся по пути магазины и рестораны, в том числе – в захудалый бар под названием «Сокол». В витринах почти всех заведений красовались красно-бело-синие плакаты с надписью «ПОЛА МАГОУЭНА – В СЕНАТ». Гвенди вежливо здоровалась с сотрудниками, объясняла, кто она такая и что произошло с ее мужем здесь, в Дерри, пару недель назад. Потом доставала из сумки фотографию Райана и просила людей посмотреть: может быть, кто-то видел его или с ним говорил.
В ответ она получала лишь хамское хмыканье и пренебрежительное качание головами. И никто, ни один человек, не сказал, что будет голосовать за нее.
Когда стало понятно, что от добрых граждан Дерри ничего не добьешься, Гвенди вернулась в полицейский участок, где детектив Митчелл встретил ее с прохладцей.
– Я забыла спросить… Должны же быть записи с камер видеонаблюдения?
Он покачал головой.
– В центре нет уличных камер. Разве что в нескольких магазинах. Мы тут обходимся без Большого Брата, это вам не Калифорния.
– Если бы что-то подобное произошло в Калифорнии, – язвительно проговорила Гвенди, – возможно, у вас был бы номер машины преступника, детектив. Вы об этом не думали?
– Я очень сочувствую вашей потере, миссис Питерсон, – сказал он, демонстративно придвигая поближе к себе стопку бумаг. Его дешевый спортивный пиджак распахнулся, и Гвенди увидела пистолет в наплечной кобуре. И еще кое-что. Значок в поддержку кампании Магоуэна на нагрудном кармане рубашки.
– Вы очень мне помогли, детектив.
Он предпочел не заметить сарказм.
– Всегда рад служить.
Через два дня Гвенди встретилась с Норрисом Риджвиком за обедом и рассказала ему о своей неприятной – и напрасной – поездке в Дерри. Норрис предложил нанять частного детектива и дал ей визитную карточку человека, которого знал лично и которому доверял. Гвенди действительно собиралась ему позвонить и назначить встречу, но тут наступило Рождество, потом – Новый год, и ей следовало уделять больше внимания своему престарелому отцу.
Да и предвыборную кампанию никто не отменял. Вскоре после гибели Райана Гвенди позвонил Пит Райли и спросил (со страхом в голосе), не собирается ли она выйти из гонки.
– Если да, я пойму. Я, конечно, расстроюсь. Но пойму.
У нее было немало поводов для беспокойства – например, обещание Магоуэна возобновить вырубку леса на севере штата, – но главной причиной ее решения стал пульт
