Последнее дело Гвенди - Стивен Кинг
Но теперь уже ясно, что в этом году все будет иначе. Из-за внезапного появления человека в маленькой черной шляпе у Гвенди возникли другие поводы для беспокойства, куда более важные, чем поиски обувных распродаж и купонов на максимальную скидку.
Она хотела вообще отменить сегодняшнюю поездку – даже взяла телефон и уже собиралась нажать номер Бриджит в контактах, – но потом передумала. Отмена в последнюю минуту вызовет слишком много вопросов, на которые Гвенди сейчас отвечать не готова. Нет, сказала она себе, придется «подобрать сопли, стиснуть зубы и терпеть», как любил говорить ее отец.
У Райана были свои традиционные планы на «черную пятницу». Обед в китайской закусочной с друзьями из «боулинг-братства», потом – трехраундовый турнир в кегельбане в Румфорде. (Победителю, набравшему лучший средний балл за все три игры, доставался почетный позолоченный кубок высотой два фута, чем-то неуловимо похожий на задницу лягающегося осла; переходящий трофей, который три года подряд брал Райан.) После турнира они всей толпой отправлялись к Билли Франклину, в его холостяцкую берлогу, где пировали заказанной на дом мексиканской едой и смотрели футбол на широком экране. Обычно Райан возвращался домой часов в восемь-девять вечера, страдая от жуткой изжоги и «драконьего» запаха изо рта, и сразу мчался наверх – принимать «Тамс» из большой банки, всегда стоявшей в аптечке. Он полночи стонал и кряхтел в ванной, а наутро божился, что никогда больше не станет участвовать в этих игрищах. И ему абсолютно не нужен этот дурацкий кубок. Они с Гвенди смеялись за завтраком – только тост и стакан холодной воды для Райана, – потому что оба прекрасно знали, что на будущий год он забудет о своих страшных клятвах и все повторится опять.
Так что да, Гвенди решила подобрать сопли, стиснуть зубы и заняться намеченными делами. И Райан пусть тоже займется своими делами. Вечером они оба вернутся домой, переоденутся в пижамы, возьмут с собой в спальню бутылку хорошего красного вина и два бокала и устроят себе домашнее свидание. И после всех этих лет Гвенди расскажет мужу правду.
Только все обернулось иначе.
Свою часть плана Гвенди выполнила очень даже неплохо. Поначалу, как и следовало ожидать, она была рассеянной и молчаливой. За завтраком едва прикоснулась к омлету и жареному картофелю. В машине по дороге в Портленд тупо смотрела в окно и постоянно ловила себя на мыслях о пульте управления и бледной, восковой коже Ричарда Фарриса. И о его гладких, без всяких линий ладонях; эти пустые ладони никак не шли у нее из головы. Она очень старалась хоть как-то поддерживать разговор – кивала, когда ей казалось, что надо кивнуть, даже что-то отвечала, – но ей не удалось одурачить Бриджит. На полпути к Портленду Бриджит выключила радио и прямо спросила Гвенди, все ли у нее хорошо. Гвенди кивнула, извинилась и сказала, что у нее еще с вечера болит голова и ночью она почти не спала (хоть в этом ей не пришлось врать). Она устроила целое представление: выпила три таблетки «Адвила» и принялась подпевать, когда по радио заиграла песня Барри Манилоу «I Write the Songs», – и Бриджит вроде бы успокоилась.
Когда они добрались до Портленда и завертелись в вихре распродаж, Гвенди уже улыбалась и смеялась. Бриджит с ее по-детски искренним энтузиазмом и дурашливым чувством юмора обладала невероятной способностью поворачивать время вспять и заставлять окружающий мир исчезнуть. Гвенди не раз говорила мужу, что рядом с Бриджит Дежарден у нее возникает стойкое ощущение, что ее затолкали в машину времени и вернули в конец 1970-х. Умение Бриджит бесхитростно радоваться жизни было заразным. В хорошем смысле.
В первом же бутике, подвернувшемся на входе в торговый центр, им обеим крупно повезло – Гвенди приобрела отличную дорожную сумку за полцены; Бриджит отхватила шикарные кожаные сапоги до колен, – и эти удачные покупки задали тон всему дню. Следующие восемь часов подруги вихрем носились по магазинам, болтали без умолку и хихикали, как две счастливые школьницы.
Часто – на самом деле гораздо чаще, чем можно было бы ожидать, – к Гвенди подходили незнакомые люди и говорили, что будут голосовать за нее. Одна из них, пожилая дама с идеально уложенными розовыми волосами, прикоснулась к ее локтю и прошептала:
– Только не говорите моему мужу.
Они поужинали в переполненном ресторанчике сети «Крэкер баррел» у шоссе I-95, и без пятнадцати восемь Гвенди наконец оказалась дома. Она тут же отправилась в ванную и почти час пролежала в горячей ванне с ароматной пеной. Потом надела свою любимую шелковую пижаму, которую Райан чуть ли не контрабандой привез из Вьетнама, залегла на диване в гостиной с документальным криминальным романом в бумажной обложке и сама не заметила, как задремала.
Чуть позже ее разбудил звонок в дверь. Старый дурень забыл ключи, подумала Гвенди, вставая с дивана. По дороге в прихожую она мельком взглянула на старинные напольные часы и удивилась, увидев, что уже первый час ночи. Она все равно не тревожилась, пока не глянула в глазок и не увидела на крыльце Норриса Риджвика. Норрис, почти двадцать лет прослуживший шерифом округа Касл, в прошлом году вышел в отставку и теперь целыми днями рыбачил на озере Дарк-Скор.
Гвенди рывком распахнула дверь и по взгляду старого друга сразу поняла, что сегодня Райан не вернется домой. Может быть, не вернется вообще никогда. Прежде чем Риджвик успел сказать хоть слово, Гвенди всхлипнула и не сумела сдержать рыдание, рвущееся из груди. Она вернулась в гостиную и упала на диван, заливаясь слезами.
Опустив голову, Норрис вошел в дом и закрыл за собой дверь. Уселся на подлокотник дивана и положил руку на плечо Гвенди. Пока он рассказывал, что случилось – ее мужа, с которым она прожила столько лет, сбила машина, водитель скрылся, Райан погиб на месте, – Гвенди забилась в дальний угол дивана и свернулась калачиком, подтянув колени к груди.
– Все случилось мгновенно, он не страдал, – сказал Норрис и добавил, почти дословно повторив мысль самой Гвенди: – Да, это слабое утешение.
– Где?
Ей представилась стоянка у кегельбана. Какой-то урод на пикапе слишком быстро срывается с места. Наверняка пьяный. Наверняка не смотрел, куда едет. Может быть, потянулся включить радио.
– В Дерри.
– Где?
Ей показалось, она ослышалась. Дерри находился в ста с лишним милях к северу от румфордского кегельбана и квартиры Билли Франклина.
Норрис, видимо, решил, что она хочет знать точное место, и открыл записную книжку.
– На переходе через Уитчем-стрит. Неподалеку от пересечения с Ап-Майл-хилл.
– Уитчем-стрит в Дерри? Ты уверен?
– К сожалению, да.
– Что он там делал?
Ей по-прежнему не верилось, что это происходит на самом деле. Страшное знание было как камень, застрявший в горле. Нет, не в горле – на сердце.
Норрис Риджвик странно посмотрел на нее.
– Ты