Клайв Баркер - Проклятая игра

— Он не походил на вора, вы это хотели сказать? — закончил ее мысль Марти.

— Я не это имела в виду, — возразила она, переставляя тарелку с плиты на стол. — Осторожно, она горячая.

Лицо Перл стало цвета ее рыжих волос.

— Да все в порядке, — успокоил ее Марти.

— Мне нравился Ник, — сказала она. — Правда. Я разбила одно яйцо. Извините.

Марти взглянул на наполненную тарелку. Одно яйцо было действительно разбито, и из него вытекал желток, расползаясь вокруг помидора.

— Мне нравится, — ответил он искренне и принялся за еду.

Перл подлила ему кофе, сама взяла чашку и села рядом с ним.

— Билл очень хорошо отзывался о вас, — сообщила она.

— Я сначала сомневался, что он возьмет меня.

— Да-да, — кивнула Перл, — очень хорошо отзывался. Может, потому, что вы занимались боксом. Он сам был профессиональным боксером.

— Правда?

— Я думала, он рассказал вам. Это было тридцать лет назад. Еще до того, как он стал работать на мистера Уайтхеда. Хотите тосты?

— Если есть.

Перл встала, отрезала два ломтя белого хлеба и засунула их в тостер. Она чуть-чуть замешкалась, прежде чем вернуться к столу.

— Право, мне очень неудобно, — проговорила Перл.

— Из-за яйца?

— Из-за слов о Нике и воровстве…

— Я сам задал вам вопрос, — отозвался Марти. — Между прочим, у вас есть полное право быть осторожной. Я бывший зек. Даже не бывший. Я могу вернуться обратно, если сделаю неверный шаг… — Ему было неприятно говорить об этом, как будто слова делали возможность возвращения в тюрьму более реальной. — Но я не собираюсь подставлять мистера Тоя. Или себя.

Она кивнула, явно довольная тем, что между ними не осталось ничего недосказанного, и принялась допивать кофе.

— Вы не похожи на Ника, — сказала она. — Я уже вижу.

— Он был странный? — спросил Марти. — Со стеклянным глазом или что-то в этом роде?

— Да н-нет…

Казалось, она сожалела о сказанном.

— Это не важно, — бросила она, уходя от ответа.

— Нет. Продолжайте.

— Ох. Ну, я думаю, у него были долги.

Марти попытался изобразить весьма сдержанный интерес. Но что-то наверняка промелькнуло в его глазах, возможно, паника. Перл нахмурилась.

— Какие долги? — ненавязчиво спросил он.

Тосты выскочили и отвлекли внимание Перл Она встала, чтобы вынуть их и подать к столу.

— Извините, что руками, — проговорила она.

— Спасибо.

— Я не знаю, много ли он задолжал.

— Да нет, я не о том, большие ли долги. Я имею в виду… как он их наделал?

Походило ли это на обычное любопытство или по тому, как он сжал вилку и внезапно перестал жевать, Перл все-таки заметила, что он задал важный вопрос? Однако Марти имел право спросить. Она задумалась, прежде чем ответить. Когда Перл заговорила, в ее приглушенном голосе звучали интонации уличной сплетницы: что бы она ни сказала, это станет их секретом.

— Он часто приходил сюда и звонил по телефону. Он говорил, что звонит партнерам по бизнесу — он спортсмен или когда-то был спортсменом; но вскоре я обнаружила, что он влез в долги. А уж как он умудрился их наделать, можно только догадываться. Я думаю, какие-то азартные игры.

Марти почему-то знал ответ до того, как он прозвучал. Напрашивался другой вопрос: простое ли совпадение, что Уайтхед нанял двух телохранителей и оба в какой-то момент жизни играли в азартные игры? И оба, как выяснилось, воры по роду своего увлечения. Той не проявлял особого интереса к этому аспекту жизни Марти. Но ведь в деле у Сомервейла наверняка имелись отчеты психолога, биография и все прочее, что Тою нужно было знать о причинах, толкнувших Марти на воровство. Он передернул плечами, пытаясь избавиться от ощущения неловкости. Какая, к черту, разница? Все в прошлом, теперь он стал другим.

— Вы закончили?

— Да, спасибо.

— Еще кофе?

— Я сам.

Перл забрала у Марти тарелку, выскребла недоеденную пищу на блюдце.

— Для птиц, — пояснила она и принялась загружать посуду, приборы и кастрюльки в посудомоечную машину.

Марти налил себе кофе и наблюдал за ее работой. Перл была привлекательной женщиной; зрелый возраст шел ей.

— Сколько народу работает у Уайтхеда?

— У мистера Уайтхеда, — мягко поправила она — Народу? Ну я. Я прихожу и ухожу, как уже говорила. Еще, конечно, мистер Той.

— Но он же не живет в доме?

— Он остается на ночь, когда у них бывают конференции.

— Часто?

— О да. В доме проходит много встреч. Люди постоянно приезжают и уезжают. Поэтому мистер Уайтхед так озабочен безопасностью.

— Он когда-нибудь уезжает в Лондон?

— Не теперь, — сказала она — Он иногда летал. В Нью-Йорк, Гамбург или еще куда. Но сейчас он сидит здесь круглый год и заставляет остальной мир приходить к нему… Так о чем я?

— О работниках.

— Ах да. Когда-то здесь служила толпа народу. Охрана, прислуга, горничные. Но затем он стал очень подозрительным Начал опасаться, что кто-то может отравить его или убить в ванной. И всех выгнал — просто так. Сказал, что ему лучше быть с теми, кому он доверяет. Так что он не держит людей, которых не знает.

— Он не знает меня.

— Пока нет. Но он очень хитрый. Хитрее всех людей, которых я знала.

Зазвонил телефон, и она взяла трубку. Марти догадался, что на том конце провода Уайтхед. Перл выглядела так, словно ее поймали на месте преступления.

— О… да. Это я виновата. Я заговорила его. Сейчас, — проговорила она и быстро повесила трубку. — Мистер Уайтхед ждет вас. Вам нужно поторопиться. Он в собачьем питомнике.

14

Питомник располагался за группой домишек, напоминавших конюшни, в паре сотен ярдов за главным зданием Сараи из прессованной угольной крошки с заграждениями из проволочной сетки задумывались как служебные помещения, и строители не заботились об изяществе или архитектурном соответствии. Вид питомника немного резал глаз.

На улице было холодно. Направляясь к сараям по хрустящей от мороза лужайке, Марти вскоре пожалел, что вышел в одной рубашке. Однако по голосу Перл он понял, что дело срочное, и не хотел заставлять Уайтхеда (нужно научиться думать о нем как о «мистере Уайтхеде») ждать дольше, чем тот уже прождал. Однако старика совсем не обеспокоило опоздание Марти.

— Я подумал, что сегодня нам следует посмотреть на собак. А затем, может быть, пройдемся по окрестностям?

— Да, сэр.

Уайтхед был одет в тяжелое черное пальто, его голова утопала в толстом меховом воротнике.

— Вы любите собак? — спросил он.