Рута Шейл - Двоедушник

– Ты ее загипнотизировал, что ли? Мою маму? – Ника тянула время. Спокойно! Срочно собраться и не паниковать!

– Это называется отвести глаза. Действует, правда, недолго. Обычно хватает как раз на то, чтобы слинять. Особенно здорово помогает, когда ездишь без прав.

– А ты ездишь без прав?

– Да шучу я… Садись, – Игни протянул ей шлем. Жутковатый, с мордой Хищника из голливудского фантастического боевика. Ника взяла его дрожащими руками.

Ну же, надо решиться.

Она мысленно порадовалась, что Игни не видел ее попыток забраться на сиденье. Получилось с третьего раза. Оказалось – удобно. Почти как в кресле. И немного радостно от того, что преодолела страх.

– Готова? Держись давай. – Судя по голосу, Игни улыбался. Видимо, обратил внимание на ее акробатические потуги. Он на ощупь нашел ее руки и заставил обхватить себя за талию. Точно, про «держаться»-то она и забыла.

– Ну, и каких же свидетелей мы будем искать среди ночи? – спросила Ника для того, чтобы скрыть смущение.

– Самых лучших. Мы будем искать Есми.

Антон

– Да пей, не бойся. Не отравлю, – шамкает странная старуха, которая просит называть себя Наставником. Плещет в чашку зеленоватую бурду с резким запахом. Вид не вызывает желания пробовать. – Голова-то и сейчас, небось, болит?

Киваю, не удивляясь, откуда она это знает. На моем лице, наверное, написано, что живу с постоянной долбежкой в висках. Привык и не надеюсь на облегчение.

– Пройдет, – говорит она с убежденностью.

Особо не верю, конечно, но послушно делаю маленький глоток. Лимон и мята. Вкус довольно приятный. Сначала ничего не происходит. Под выжидающим взглядом старухи снова подношу к губам чашку. И вдруг ощущаю, что боль притупляется, а затем исчезает вовсе. Очертания предметов вокруг становятся резче, и сами они видятся теперь отчетливей. Наверное, были такими и раньше, просто я этого не замечал.

Зато теперь с удивлением и даже радостью любуюсь корявым алоэ на подоконнике, ветхой скатертью и зонтиками сушеного укропа, которые зачем-то развешаны под потолком. Под каждым колышутся вялые нити паутины.

– Как вы обо мне узнали? – спрашиваю, окончательно осмелев.

– А чего тут узнавать-то? Днем и ночью по городу бродишь – это раз. – Она загибает один крючковатый палец, а я одним глотком осушаю чашку до дна. – Полынью за версту несет – это два. Кто ж тут двоедушника не распознает?

– Двое… кого?

– Душника, бестолочь! – внезапно горячится старуха. Спасибо, хоть клюкой не огрела. Вместо этого бухнула на стол передо мной стопку книг в засаленных обложках. Не старинных, а просто старых. – Читай. Про тебя – на букву «дэ».

Беру верхнюю. Ага, «Мифы русского народа». Открываю наугад: «Например, заблудившись в лесу, человек, живущий по законам мифа, знает, что это леший сбил его с дороги…»

Сказочки? Издевается, что ли?

Кажется, отношение к происходящему слишком явно отражается на моем лице.

– Сказала же – на «дэ»! – Старуха все-таки тыкает мне в ногу своей палкой.

Уф-ф… Листаю. Нахожу. Читаю вслух:

– «Двоедушники – люди, рожденные с двумя душами – человеческой и демонической».

Ну все, думаю, началось в колхозе утро. Сейчас начнет доказывать, что я одержим бесами, и мне срочно необходим ритуал изгнания.

Дальше – больше:

– «Из Двоедушников происходят вампир, мора, волколак, босорканя…» Э-э…

– Читай, читай.

– «В то время как вторая душа блуждает по свету, – послушно продолжаю я, – Двоедушник крепко спит, и разбудить его, пока она не вернется назад в тело, невозможно…» – Ну, это я и без «Мифов» понял. – «Если изменить местоположение спящего Двоедушника (например, повернуть его головой на то место, где были ноги), душа не сможет вернуться, и Двоедушник…» Умрет?

Старуха молча кивает с прикрытыми глазами, как сонная черепаха. Теперь продолжаю читать без прежнего скепсиса. Можно сказать, со страхом.

– «Как правило, вторая душа Двоедушника блуждает по ночам, а под утро возвращается…» – в точку. Можно подумать, автор трактата лично знал пару-тройку таких, как я. И вот добивает меня окончательно: – «Полагают также, что потребность второй души покидать тело и вредить людям не зависит от личной воли Двоедушника, что это происходит, когда наступает определенный момент, и тогда Двоедушник вынужден делать это, иначе он умрет…»

Опять это слово!

Узнать еще десяток причин гибели двоедушников – то есть таких, как я – мешает морщинистая рука, которая накрывает страницу.

– А теперь выслушай меня, мальчик, очень внимательно. Повторять не стану.

И я действительно ловлю каждое слово Наставника. Потому что чувствую: больше мне никто никогда этого не расскажет.

– Если однажды твоя вторая душа не вернется, ты умрешь. Если он не будет выходить на охоту, ты умрешь. Но как только расплатится за твою жизнь, он покинет тебя навсегда. Будешь жить, как обычный человек…

– М-м, Наставник… – перебиваю я, заранее напрягаясь в ожидании контакта ноги с клюкой. Но старуха меня прощает. Кивает – говори, мол, так и быть. – Он действительно будет… вредить людям? И я не смогу ему помешать?

– Ты задаешь правильные вопросы. – В подтверждение этого получаю дополнительную порцию приятного лимонно-мятного зелья и кусок пирога впридачу. – Сможешь помешать. И должен, потому что отвечать за него придется тебе, – поясняет старуха, а я вдруг понимаю, что меня больше не напрягает ее невнятная речь. Беспокоит другое. То, что она говорит, не совпадает с тем, как она выглядит. Как будто из старушечьего тела вещает кто-то совсем другой. – Это сложно. Но я научу, – продолжает она тем временем. – Только есть одна вещь, которую ты должен узнать прямо сейчас. Самая главная. То, с чем придется жить, пока он не расплатится и не уйдет.

Я не позволяю себе подать голос. Просто всем видом демонстрирую, что готов слушать дальше.

– Никакой постели!

Фраза прозвучала старомодно, но я понял, что речь не о подушках с одеялами.

Не то чтобы она меня поразила. Но все же… Никакой постели?

В свои почти семнадцать я не представлял, что такое встречаться с девушкой. «Постель» светила мне разве что в мечтах. В классе имел репутацию дурачка со справочкой. Никакого интереса со стороны девчонок. Вдруг буйный. Одноклассники не просто по широкой дуге обходили – они меня еще и побаивались.

Все, кроме Лены.

Ее обходили тоже. Просто так, без причины.

С виду не уродина. Даже наоборот. Только когда говорит, ничего непонятно. И все время прячет руки за спину. Но это же не повод…

Лена пришла в наш класс в середине года, и ее просто не приняли.

Мы с ней сидели за последними партами. Оба были одними из худших по успеваемости.