Переступив черту – 2 - Геннадий Петрович Авласенко
– Пытать меня не имеет никакого смысла, – медленно, словно обдумывая каждое своё слово, проговорила девушка немного хрипловатым, но, тем не менее, весьма приятным голосом. – Даже под пыткой нельзя выдать то, о чём не имеешь ни малейшего даже представление…
Уж кто-кто, а я действительно не имел ни малейшего даже представление о том, что же здесь всё-таки происходит! И потому ничего не ответил девушке.
Впрочем, девушка, кажется, всё поняла без слов.
– Почему ты не убил меня? – спросила она с явным удивлением.
– Да потому что… – начал, было, я и тут же умолк, уловив предостерегающий окрик очков. – Не убил и всё тут! А ты что, не рада?!
Вместо ответа девушка как-то странно на меня посмотрела, и я тоже обратил на себя более пристальное внимание. И тут только понял, что и сам не одет совершенно.
И, естественно, почувствовал от всего этого некоторую, так сказать, неловкость…
– Пардон! – пробормотал я, подхватывая с ковра джинсы и тенниску и тщательно ими прикрываясь. – Тысячу, как говорится, извинений, но ведь я и в самом деле ничего такого не… Стой, куда ты?!
Легко соскользнув с кровати, девушка вдруг бросилась в зал.
– Стой, подожди! – заорал я, тотчас же бросаясь следом и размахивая тенниской, как флагом. – Да я ведь тебе ничего плохого…
Уже вбегая в зал, я успел заметить, как девушка со всего размаха влетела на зеркальное трюмо у стены.
И тотчас же исчезла в нём, словно растворившись в стеклянной его поверхности.
Некоторое время я лишь молча всматривался в трюмо, которое исправно (как и полагается всякому, уважающему себя зеркальному устройству) отражало мою хмурую физиономию. Потом осторожно протянул руку и дотронулся самыми кончиками пальцев до холодной зеркальной глади.
Пройти через него я явно не мог. Во всяком случае, без помощи очков…
Вспомнив об очках, я растерянно взглянул на свои пустые руки, потом ещё с большей растерянностью огляделся по сторонам. Скорее всего, я выронил очки во время погони… но вот где именно это произошло?
В зале? В спальне?
В зале очков не было видно. Во всяком случае, на полу их не наблюдалось.
Тогда, выходит, в спальне?
Но я не пошёл в спальню, чтобы это выяснить. Вместо этого поднял правую руку и крикнул повелительно:
– Ко мне!
И очки тотчас же оказались в моей руке. И я даже не удивился этому, приняв как должное.
– Ты хочешь отправиться вслед за ней? – вопросительно мяукнули очки.
– Отправиться вслед за ней? – машинально повторил я, потом, встрепенувшись, добавил: – А такое возможно?
– Тебе решать, – с полным равнодушием отозвались очки.
И тут мне вновь припомнился сон. Город у моря, странные его жители… лемуры на пляже…
А вдруг всё это повториться уже наяву?
В это время мобильный телефон на журнальном столике вздрогнул и разразился бравурной мелодией.
Ну, кто там ещё на мою голову?!
Схватив телефон, я некоторое время рассматривал высветившееся имя абонента.
Ирочка?!
Интересно, что ей ещё от меня надо?!
Нажав кнопку, я поднёс мобильник к уху.
– Станислав Адамович! – послышалось в нём такое знакомое щебетание. – Что мне делать сегодня?
Ответить на этот вопрос я, естественно, не мог, а посему промолчал.
– Мне в контору сегодня приходить? – продолжала между тем Ирочка. – А вы там сегодня будете?
Ничего не понимаю! Она что, передумала меня бросать? Или, что более вероятно, Костя сам передумал?
– Я подумала, подумала… и решила сначала позвонить…
Блин, так это ж она за расчётом решила в конторе показаться! И трудовую свою заодно забрать…
– Ты сейчас у Кости? – спросил я, решив сразу брать быка за рога.
Ирочка ничего не ответила.
– Ты от Кости сейчас мне звонишь?
– Не понимаю! – проговорила Ирочка дрожащим голоском. – Я из своей квартиры… из комнаты своей, то есть…
Из комнаты так из комнаты! И с чего я, собственно, взял, что это она к Косте заявилась на ночь, а не он к ней на «мерсе» своём шикарном прикатил?
– А Костя уже уехал? – не без яда в голосе осведомился я.
– Какой Костя? – не поняла или сделала вид, что не поняла Ирочка. – Новицкий?
– Новицкий, Новицкий! – уже не сдерживаясь, рявкнул я. – И может, хватит мне лапшу на уши вешать!
Жалобное всхлипывание в телефоне несколько остудило мой воинственный пыл. И что это я так остервенился, не понимаю? Сам же мечтал пристроить Ирочку посолиднее… а уж солидней Кости поискать…
– Да я его уже, знаете, сколько не видела… – всхлипывая, произнесла Ирочка. – Месяца три, если не больше…
Вот ведь врёт девка! И чего, спрашивается, врать, ежели только что сама мне об этом сообщала?! Или…
Или не сообщала?
– Ирочка! – закричал я вслух, что есть силы прижимая мобильник к уху. – Ты, это… ты пока никуда не ходи, понятно?! Вообще из квартиры ни шагу!
– Хорошо! – послушно хоть и с некоторым недоумением проговорила Ирочка.
– И никому комнаты дверь не открывай! – продолжал между тем я. – Никому, кроме меня!
Выпалив всё это одним духом, я вдруг вспомнил, об удивительной способности этих потусторонних тварей принимать любой облик.
– И мне тоже не открывай! Пока я тебе по мобильнику не звякну, а ты потом мне по этому же номеру не перезвонишь – даже меня не впускай!
Запутав, таким образом, бедную Ирочку окончательно, я отключился. В том смысле, что вырубил мобильник.
Глава 7
– А теперь куда? – вкрадчиво мяукнули очки, когда я, держа их в руке, подошёл к троллейбусной остановке. – К Новицкому?
– И всё-то вы знаете! – досадливо пробормотал я, насовывая очки на переносицу. – Я ещё и сам не решил, а вы уже…
– Лучше не надо! – встревожено мяукнули очки. – В смысле: демонстрировать нас не надо!
Но я уже их не слушал, вернее, не слышал. Не до того было…
Прямо навстречу мне шёл… лемур. Огромный, зубастый, с какой-то непонятной штуковиной в правой лапе. Восемь лет я этих тварей не видел… а словно вчера это было! Как лупили они меня, связанного, как оранжевыми молниями потом вслед швырялись…
Увидев, что я на него смотрю, лемур тут же замедлил движение, а потом и вовсе остановился, тоже внимательно меня разглядывая.
– Не смотри на него так, идиот! – еле слышно мяукнули очки, потом в висках у меня что-то негромко щёлкнуло… и лемур превратился вдруг в какого-то вполне респектабельного, рослого гражданина в сером костюме-тройке и такого же цвета шляпе. А в руке – самый обыкновенный плащ.
Впрочем, гражданин этот по-прежнему
