Нина Воронель - Готический роман. Том 2

Вон, не успел еврейчика след простыть, как тут же ее ненаглядный Карл вернулся. А как она по этому Карлу убивалась, когда он сбежал – уж от кого, от кого, а от Марты ей не удалось утаить, что она все глаза проглядела, его поджидаючи. Вся извелась, думала, он навсегда от нее слинял. И вот поди же, на тебе – он к ней вернулся, да так прикипел, что и на секунду отпустить не хочет. Везет же некоторым!

Марту так увлекли недобрые мысли об удачливой гадюке Инге, что она даже не заметила, как они прошли через сад и спустились в зеркальный зал. Там было почти темно, только цепочка маленьких лампочек светилась под потолком. Народ уже собрался, все в белых балахонах, торжественные и бледные. Войдя в привычный полукруг, застывший перед пустым алтарем, Марта устыдилась своих нехороших чувств – ведь Мастер учил, что только чистые душой и возвышенные умом сумеют пройти по космическому мосту, ведущему на Сириус, тогда как недостойные будут развеяны пылью в космических просторах.

– Мамка, а поесть тут не дадут? – прогудел ей в ухо Клаус.

– Тише, – шикнула на него Марта. – Ты с ума сошел задавать такие вопросы!

– А почему нет, вопрос нормальный. Я сильно проголодался.

Марта не успела отчитать его как следует, потому что заиграла музыка, и все запели. Пели красиво и нежно – про грязный и развратный мир вокруг, полный самолетов, машин и всякой другой нечисти, и про то, что не надо отчаиваться, скоро все уладится, наступит конец света, и сгинут навеки нечистые люди со своими нечистыми машинами. А для тех, которые очистились и не сбились с пути, откроется заветная дверь, за которой засияет дорога на Сириус.

«Дорога на Сириус, дорога на Сириус!» – повторил хор и стало тихо-тихо. Потом где-то за зеркальной стеной зазвенела пронзительная струна, отчего ноги у Марты подкосились, и она упала на колени перед обитым алым бархатом алтарем в центре зала.

– Дорогу на Сириус! Дорогу на Сириус! – взмолилась она, рыдая в голос и не слыша, как другие вслед за нею молят о том же.

Но дверь все не отворялась и не отворялась, и Марта начала терять надежду, что переход на Сириус свершится сегодня. А тут еще Клаус не отставал и требовал немедленно дать ему чего-нибудь поесть, а то он повернется и уйдет – не нужны ему никакие ее церемонии на голодный желудок.

Мастер, не оборачиваясь, взмахнул рукой, как малиновым крылом, и раздался глухой рокот, словно снаружи о стены зала разбивались морские волны. Голос Мастера взлетел на высоких нотах, тоже подобный рокоту волн.

– Я вижу, враждебные силы не дают заветной двери открыться. Нам придется найти их и изгнать из нашей среды.

Марте стало страшно, что если все это из-за Клауса с его капризами, так его сейчас прогонят. Она схватила его за руку, остро сожалея, что он уже взрослый и она не может заткнуть ему рот хорошим тумаком. Тем временем Мастер, взмахнув рукавом, очертил малиновый круг у себя над головой, и в люстре под потолком вспыхнули яркие разноцветные лампочки, вырвались из патронов и стали кружиться в воздухе. Отчаяние охватило Марту – ей уже приходилось видеть кружение лампочек перед упрямой, не желающей отворяться дверью, а пару раз случилось даже, что ей пришлось пойти спать, так и не дождавшись, пока она отворится. Неужели это случится и сегодня, после всего, что она проделала, чтобы притащить сюда Клауса? Второй раз ей это не удастся!

Кто-то тронул ее за локоть – рядом стояла фройляйн Жоли с подносом в руках. На подносе выстроились граненые стаканчики с прозрачным красным напитком.

– Выпей этот чудодейственный эликсир, сестра, – прошептала она. – Он поможет тебе сконцентрировать энергию, которой не хватает для того, чтобы тебе открылась дорога на Сириус.

Марта нерешительно взяла один стаканчик – раньше в святилище строго-настрого запрещалось есть, пить и даже думать о съестном.

– И сын твой пускай тоже выпьет, если он хочет последовать за тобой.

Клаус не заставил просить себя дважды – он быстро схватил стаканчик с подноса и спросил:

– А бутерброда у вас не найдется? Хорошо бы с колбасой, но можно и с сыром.

Фройляйн Жоли сверкнула в его сторону сердитым глазом, но ничего не сказала в ответ, а просто повернулась к нему спиной и двинулась дальше со своим подносом. Напиток в стаканчике был чуть горьковатый, как микстура от кашля, которую Марта пила в детстве. Зато после того, как она в несколько глотков осушила свой стаканчик, на душе у нее стало легко и весело, страх ее рассеялся и уступил место спокойной уверенности, что все будет в порядке. Тем более, что дрожь за стенами утихла, рев волн умолк, и лампочки вернулись обратно в люстру.

В голове у Марты зашумело, замелькало, замаялось, руки-ноги стали невесомые и превратились в крылья. Мощная сила подняла ее в воздух и понесла все выше и выше. Прямо перед нею острый луч света пронзил потолок над алтарем, и она радостно поплыла навстречу этому лучу, переливающемуся всеми цветами радуги. Хрустальные голоса запели: «Дорога на Сириус! Дорога на Сириус!», и Марта почувствовала в своей руке руку Клауса. Он больше не хныкал и не просил бутерброд, он держался за нее и плыл рядом с нею, как когда-то в детстве, когда он ее еще любил.

Ей было хорошо и ничто не могло омрачить ее счастья, она не слышала ни криков, ни стонов, ни выстрелов, – мерно взмахивая крыльями, она неуклонно двигалась к цели. И когда резкий женский голос произнес над ее головой: «Смотри, эта еще жива. Мальчишка уже готов, а она все еще дергается», она ничуть не испугалась. И даже когда мужской голос ответил: «Что ж, пристрели и ее», она услыхала выстрел, но не почувствовала боли. Она знала, что никто не сможет ее остановить по дороге на Сириус.

Карл

Карл, не скрываясь от Инге, – да и куда было скрыться? – ловкими пальцами открыл секретные замки своей неразлучной сумки и вынул оттуда плоский кожаный пенал, напоминающий маникюрный набор. Хрустальные голоса пели «Дорога на Сириус! Дорога на Сириус!» так чисто и явственно, будто между кабинетом Мастера и залом не было ни стен, ни плотно закрытых дверей.

– Какая странная акустика, – заметил он, аккуратно выкладывая на придвинутый к двери стул коллекцию миниатюрных инструментов непонятного назначения. – Можно подумать, что от зала нас отделяет только слой папиросной бумаги.

– Я не удивлюсь, если узнаю, что здешний святой отец оснастил свой кабинет специальной аппаратурой для прослушивания разговоров и шепотов своей паствы.

Карл выбрал коническую отвертку и крохотный пинцет.

– Будь у меня время, я бы мог твою человеколюбивую версию проверить, но, боюсь, сейчас перед нами стоят другие задачи.

И он погрузился в сложные манипуляции с пластиной, на которую опиралась дверная ручка. Хор за стеной взвился на неземную высоту, зазвенел, отразился от потолка и вдруг оборвался так резко, что стало слышно дребезжание металлического волоска в какой-то надорвавшейся от акробатики лампочке. Отвертка вырвалась из-под пинцета и вонзилась глубоко Карлу под ноготь. Высасывая кровь из зияющей ранки, он не удержался от упрека: