Нина Воронель - Готический роман. Том 2

– Перестаньте дурить, до взрыва осталось чуть больше десяти минут. Вспомните, где секретные коды?

Похоже, в сознании Мастера что-то забрезжило, и он неверной шаркающей походкой двинулся к алтарю. Там он, словно слепой, начал шарить по нижнему зазору между деревом и бархатной обивкой, пока под его пальцами, щелкнув, не открылся крохотный потайной ящичек. Мастер прицелился, чтобы выудить из ящичка какой-то предмет, но промахнулся. Он попробовал еще пару раз, но промахивался опять и опять. В конце концов Зильке это надоело, она отодвинула Мастера плечом и принялась за дело сама. Наблюдая за нею, Карл сообразил, что ящичек не так-то прост, а сделан с секретом – стоит слегка коснуться его края, как он мгновенно захлопывается. Секунду поразмыслив, она опять сунула руку под балахон и вытащила оттуда маленький пистолет.

Мастер тяжело опустился на ведущие к алтарю ступени и спросил:

– А тебя совсем не тошнит?

– Какая разница, тошнит, не тошнит, когда через несколько минут тут все разнесет в клочья?

– Нет, не говори! Ты молодец, что так легко это перенесла.

– Первый раз всегда бывает трудно, а потом привыкаешь, – рассеянно ответила Зильке, перекладывая пистолет из правой руки в левую.

– Так у тебя это уже не первый?

– Да нет, уже третий. Первый раз мне пришлось проводить ликвидацию на Карибских островах, второй – в пустыне Невада. Там, страшно вспомнить! Народ оказался крутой, меня чуть не прикончили.

– А у них там что стряслось?

Она зацепила ящичек рукояткой револьвера, зажатого в левой руке, а правую ловким маневром сунула внутрь, чтобы тут же выдернуть.

– Да ничего особенного, всегда одно и то же. Что там, что здесь. Полиция слишком близко вышла на след, и надо было прятать концы. Пришлось всех убрать и взорвать, лучшего способа пока никто не придумал.

На этот раз операция ей удалась – прижатый рукояткой ящичек защелкнулся слишком поздно, оставив в ее ладони маленький серебристый шарик. Поворачивая его между указательным и большим пальцем, она спросила:

– Так ты говоришь, тут все секретные коды?

– Все до единого, я сам проверил, – успокоил ее Мастер.

Зильке, как видно, ему поверила – слегка закинув голову, она сунула шарик в рот и проглотила.

– Ты что, спятила? – удивился Мастер, намереваясь подняться со ступеньки. Но Зильке опередила его – быстро перебросив пистолет из левой руки в правую, она взвела курок и выстрелила почти в упор ему в висок. Ошметки красного, белого и коричневого брызнули во все стороны, оставляя разноцветные разводы на малиновом поле ее балахона.

– Прости, Серж, но таков приказ, – проговорила Зильке почти нежно и одним умелым движением освободилась от окровавленного балахона, который соскользнул вниз и прикрыл мягкими складками скорчившееся у ее ног еще дергающееся тело Мастера. Под балахоном на ней оказался очень льстящий ей элегантный шелковый костюм, лишь слегка изуродованный торчащей из кармана пачкой счетов.

– Готовься, – предупредил Карл, наблюдая, как на глазах преобразившаяся в современную деловую даму Зильке вытаскивает из ящика под алтарем светлую нейлоновую куртку под цвет костюму и изящную сумочку под цвет куртки. Она спрятала пистолет в сумочку и, набросив куртку на плечи, начала просовывать руки в рукава.

– Пошли! – скомандовал Карл и толкнул дверь ногой.

– Только не вздумай сопротивляться, Лиззи, – сказал он, выходя в зал с направленным на Зильке пистолетом.

Инге

Ужаснее всего был запах. Да нет, не запах даже, а вонь, в которой тошнотворная одурь свежепролитой крови смешалась с тяжелым духом экскрементов и с горьковатым привкусом предсмертного пота. А поверх всего острый запах обильно разлитого бензина. Эту вонь нельзя было ни перенести, ни отвергнуть, ни принять за галлюцинацию. Все остальное выглядело скорее, как дурной сон: слабоосвещенные зеркальные стены, бесконечно отражающие поверженные фигуры – неужели это люди? – в заляпанных чем-то красным – неужели это кровь? – белых саванах. А вверху, над простертыми телами, огромный, во всю стену экран, заполненный лучезарной картиной звездного неба, где одна звезда сияла ярче и призывнее других среди равно прекрасных подруг. Ореол вокруг этой звезды пестрел радужной россыпью переливчатых букв, сплетающихся в разные варианты слова «Сириус».

Где-то среди этих окровавленных тел валялось и тело Клауса, которого она, Инге, приволокла сюда своей волей против его. У него, бедняжки, воля была такая слабенькая, такая нежная, ее так легко было вывернуть наизнанку, вот Инге ее и вывернула, преследуя свои интересы. И не только доставила его в Каршталь, но провела сквозь заграждение их страшных кованых ворот и заманила в эту зеркальную ловушку – прямо в лапы смерти. Это она, она погубила Клауса, нисколько не заботясь о нем, а лишь преследуя свои, свои, свои! – личные интересы. И вот теперь он лежит перед ней мертвый, безответный, бездыханный, и будет так вечно лежать перед ее глазами – мертвый, бездыханный, бездыха—а-а-а-а-а!

Прокусив зубами мякоть ладони Карла, Инге сумела удержать в груди рвущуюся наружу горячую рвотную волну, но никакой Карл не в силах был бы остановить ее плач по убиенному ею Клаусу, этот истошный крик, даже не крик, а вой – а-а-а-а-а-а-а! И когда Карл решительно шагнул из-за двери в зал, она, не слыша его предупреждения и не замечая пистолета в его руке, вывалилась вслед за ним, вопя, причитая, моля у Клауса прощения – без слов, на одной ноте повторяя свое монотонное а-а-а-а-а-а-а-а-а! И бросилась было к трупам – искать Клауса.

Однако Карл, не спуская глаз с Зильке, изловчился наступить Инге на ногу так больно, что она мгновенно смолкла и вроде бы пришла в себя, вроде бы вернулась в реальность и начала понимать происходящее.

Хотя это была только видимость, потому что перед ее истинным взором, внутренним, не было ничего, кроме убитого ею Клауса, которого она так любила. Она все пыталась понять, зачем ей понадобилось привезти Клауса на церемонию в Каршталь, так как совершенно забыла не только про своего притихшего в страхе младенца, но и про Ури, встречу которого с Карлом еще недавно жаждала предотвратить любой ценой.

Несмотря на это, ее внешний взгляд, который уже начал различать действительность, вполне зорко отметил, как ужаснуло Зильке неожиданное появление Карла с пистолетом в руке.

– Только не вздумай сопротивляться, – тихо сказал он, почему-то называя Зильке Лиззи.

Путаясь в не до конца натянутых рукавах своей изящной куртки, Зильке-Лиззи шарахнулась от него, словно надеялась убежать. Что он и отметил с недоброй усмешкой:

– И бежать не пытайся тоже. Бежать-то некуда. И сумку с пистолетиком не надейся схватить, – добавил он, перехватывая ее руку на пути к брошенной второпях на пол элегантной сумочке под цвет куртки.