Нам все равно, если вы обиделись! - Саймон МакХарди
- Ух ты, отличный стоячело! - я выглядываю из-под прищуренных век. Мой инструмент - железный прут. Барри показывает мне большой палец с другого конца комнаты, со сложенной лестницей под одной рукой и видеокамерой, закрепленной на штативе, перекинутой через другое плечо. - Готов намочить свой член, жеребец?
- Клянусь, блядь, Иосифом и Марией - я запердолю этой красотуле!
- Ладно, раздвинь ей ноги и сначала трахни ее пиздятинку, - говорит Барри глядя в окуляр.
Я раздвинул ноги Дарлин. Ее пизда похожа на опоссума, которого обглодали на шведском столе. Я забираюсь сверху на мертвую девушку, накрываю ее пизду членом и трусь своей пурпурной головкой между ее зеленых половых губ. Мои руки хватаются за края каталки, и я проникаю внутрь ее мохнатой морской пещеры.
- Да, детка, ты прямо как девственница.
Дырочки у мертвых цыпочек всегда тугие. Это как-то связано с процессом разложения.
- Покажи немного нежности для наших зрительниц, парень. Поцелуй ее. С языком!
Барри знает, как увеличить нашу прибыль, поэтому я не спорю. Ранний выход на пенсию, - напоминаю я себе. - Подумай о белых песчаных пляжах, кокосовом роме и о том, как весь день охуенно греться под лучами яркого солнца. Я прижимаюсь к ее рту и просовываю язык между ее резиновыми, безжизненными губами. Ее язык покрыт кусочками песка и мокрой коркой, похожей на дохлую рыбу.
Я глубоко ввожу свой член и врезаюсь во что-то твердое. Мой член сгибается и острые иглы пронзают мою головку. Я завываю от страха и боли и дергаюсь назад. Длинная, склизкая черная штука прикреплена к концу моего члена.
- Господи! Он вцепился в мой член! Убери от меня этого ублюдка!
Я кричу и кружусь на месте, крутясь вокруг своей оси.
- Это просто угорь. Не шевелись.
Барри хватает головку и его пальцы разжимают челюсти. Он держит его на расстоянии вытянутой руки и любуется сверкающей змееподобной рыбой.
- Ух ты, какая красота. Ты должен гордиться тем, что поймал ее.
Угорь извивается и бросается на него, он швыряет его через весь морг.
Я смотрю на глубокие проколы на своем члене. Капельки крови разлетаются по моим ногам. Барри вытирает руки о носовой платок и передает его мне.
- Вот, промокни.
Как же это портит настроение. Я меньше всего ожидал, что мой член будет укушен угрём. Должно быть, эта чертова тварь забралась в ее пизду, когда она была в реке. Барри, как и прежде, занимает свое место за камерой. Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. Я закрываю глаза и возвращаюсь к своим фантазиям о мертвых знаменитостях, пока снова не становлюсь твердым.
- Время трахать жопу! - крикнул Барри.
Я прижал головку своего кровоточащего члена к заднице Дарлин и проник внутрь. Ощущения приятные, как трахать обосранную задницу на следующий день после того, как ее владелица наелась в "Тако Белл". Я сильно надавливаю. Из глубины живота Дарлин доносятся громкие булькающие звуки, и густая черная слизь растекается по моим яйцам и бедрам. Каталка шатко шатается под нами, пока я долблю мертвичинку.
- Да, малышка, возьми мой член! - cтону я.
Глаза, цвета вареного яйца, смотрят на меня. Это так охуительно. Я сейчас кончу. Я задыхаюсь, когда удовольствие пульсирует по моему стержню.
- О, Боже, я кончаю!
Мои яйца напрягаются, когда я изливаю горячее семя в разлагающиеся кишки.
Барри возится с камерой, регулирует лестницу и забирается наверх. Он сидит на вершине, как волосатая средневековая горгулья.
- Давай жеребец, чего ты ждешь? Обхвати губами ее дырочку!
Я использую платок с пятнами крови, чтобы промокнуть пенящееся и пузырящееся анальное отверстие. Глубоко вдохнув, я растягиваю рот над неправильной формы отверстием. Траханье трупа в задницу не гарантирует целостность плоти. Мой язык зарывается в колодец жижи, вытекающей из нее. От горького вкуса у меня слезятся глаза.
- На счет три.
Барри встает.
- Раз, два...
Он стоит на краю.
- Три! Пиздошу!
Барри спрыгивает с лестницы, подтянув колени к груди с дебильной ухмылкой на лице. Он приземляется в центр трупа, и живот Дарлин сдувается. Приливная волна хлюпающих, жидких внутренностей проникает в мое горло и выплескивается из носа.
- Сосни говнины! - радостно и весело кричит Барри, подпрыгивая вверх-вниз на обмякшем торсе.
Я глотаю мерзкую смесь, тяжело дыша. Глотаю, чтобы сдвинуть свернувшиеся комки, застрявшие в моем горле.
Поток ослабевает до струйки, и я опускаюсь между жировыми складками бедер Дарлин. Из моего растянутого кишечника вырывается отрыжка. Срыгиваемая жижа заполняет мой рот. Внезапно мне становится нехорошо, и я извергаю рвоту на себя, Барри и мертвую девушку.
Барри пытается защититься от шквала блестяще-коричневой блевотины, но уже слишком поздно. Его недоуменное выражение едва заметно под пенистой жижей, стекающей с его лица.
- Прости, Барри.
Я изо всех сил стараюсь не рассмеяться и возвращаю ему его мокрый носовой платок.
- Вы - ебанутые ублюдки! - произносит Коби из дверного проема.
Я поднимаю голову и вижу, что санитар стоит перед распашными дверями. За ним стоят трое незнакомцев. Один из них одет в полицейскую форму. Мужчина и женщина рядом с офицером бледные и со слезящимися глазами. Коби делает шаг в сторону.
- Позвольте представить вам мистера и миссис Уильямс, родителей погибшей. Они пришли опознать тело своей дочери.
Женщина разражается придушенными рыданиями и падает в объятия мужчины.
Я выдыхаю прядь черной слизи. Позади меня раздается ритмичное шлепанье угря по кафельному полу.
"КОВИД-19"
Теплые лучи калифорнийского солнца проникали сквозь оконные стекла, прямо на эбеновый мех Обамы. Он свернулся калачиком в щели между бедер Кейтлин, рядом с тихо похрапывающей Хиллари. Кейтлин погладила его мягкое тело. Шерсть большого персидского кота была шелковистой и горячей. Кейтлин откинулась на сиденье у окна, поднесла губы к концу соломинки и сделала глоток мокачино, после чего быстро натянула медицинскую маску на рот.
У нее был первый утренний перерыв на кофе. Потребовалось несколько недель, чтобы привыкнуть к
