24 hours - Gokudo Yakudzaki
Освободившись, он решил сменить своё имя и взять фамилию матери, чтобы хоть как-то забыть этот кошмар. Цунаки вернулся в Токио, только этот город больше не притягивал его, как раньше. Его мать уехала в Америку с новым мужчиной, а отец стал алкоголиком и проиграл всё имущество в карты. Цунаки узнал у соседей, что отца убили коллекторы, у которых он занимал деньги.
Эти десять лет сильно изменили
внешность Цунаки, он больше не верил людям, много жалел, хотел исправиться, не испытал интереса к противоположному полу. Он вышел другим человеком, которому уже всё равно.
– Почему куда бы я ни отправился, всё заканчивается тюремной клеткой? – Еле слышно прошептал Цунаки. – Неужели, я так отвык от свободы? Кости сводит от такого количества лиц.
"Любого человека, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять, и где-то в глубине души он будет знать, за что." Только вот я знаю, за что сидел. Сколько бы ни жалел, ничего уже не вернётся назад, и я не исправлю свою ужасную ошибку. Мне досадно за Кадзуко, я получил по заслугам и буду всю жизнь корить себя за это.
– Мацусита-сан вы уже на свободе?
– Кто вы? – Цунаки обернулся. – Агури?!
В машине Агури снял чёрные очки и внимательно посмотрел на Цунаки.
– Ты тоже постарел, – сквозь боль в словах улыбнулся Агури.
– Расскажи о себе, кем стал, на ком женился, пока я в тюрме чалился.
– Я архитектор, уже 6 лет работаю, живу один. Я не стал искать себе жену, после того случая, мне вообще не хочется создавать семью, – Агури тяжело выдохнул. – Ты куда планируешь дальше идти?
– Не знаю. Где могила Кадзуко?
– Я тебя отвезу, но послушай. Когда тебя посадили, я долго думал, хотел разобраться в смерти Кадзуко. Мне удалось. Пуля, которая убила Дазай, она не подходит к пистолету, из которого ты стрелял. Тем более, твоё оружие было заряжено одним патроном.
– Значит, кто-то ещё убил Кадзуко?
– Я думаю, что это так. И ещё, – Агури потёр глаза. – У неё был рак.
– Как? Почему?
– По наследству, врачи сказали, что Дазай умрёт в течение шести месяцев. Потому что найти донора за такой короткий срок невозможно. Но здесь, я тоже решил выяснить. Я не мог стать донором, даже её отец, но ты Цунаки, ты идеально подошёл, – из правого глаза у Агури вытекла слеза.
Цунаки сидел неподвижно и смотрел в одну точку. На улице небо стало серым, и постепенно пошёл дождь. Агури довёз Цунаки до могилы Кадзуко, Мацусита отказался, чтобы Агури отвёз его обратно. Вместе они, молча, смотрели на фотографию Кадзуко.
– Это фотография для выпускного, – улыбнулся Цунаки, и ладонью стёр капли дождя с фото.
– Все остальные, тоже похоронены здесь.
– Спасибо за информацию.
– Пешком до дома?
– Дома нет.
– На первое время хватит, – Агури протянул несколько купюр.
Цунаки небрежно посмотрел на деньги и отвернулся.
– Мне не нужны твои подачки.
– У тебя же совсем ничего нет. Бери.
– Убери!
– Хорошо, – Агури положил деньги обратно. – Труп Эри нашли у фотографа в подвале, он жил в частном доме, – Агури закурил.
Цунаки не отреагировал на его слова, через несколько минут Агури потушил сигарету и ушёл с кладбища. Мацусита до поздней ночи сидел у могилы Кадзуко. Он ничего не говорил, просто молча, лежал, возле увядших цветов.
– Знаешь, Дазай, оглядываюсь назад, и в дрожь бросает. Как будто раскалённой иглой душу пронизывают. Я виноват, так сильно, что сам желаю себе смерти. Ненавижу всё и всех вокруг себя. Сколько я хотел тебе ещё сказать. Только сейчас душа стонет, по ночам от рези в груди просыпаюсь. Несколько раз совершал суицид в тюрме, но не получилось. Вот думаю, может на воле получится? Что думаешь? Дай совет, Кадзуко. Как мне жить дальше, если тебя рядом нет. Как?
Вспоминаю твои глаза и столько боли внутри. Хочу выплеснуть, но не могу. Не знаю как. Прости, если сможешь. Если хочешь, я больше не приду сюда, просто, дай мне знак, я всё пойму и уйду.
Не услышав ответа, Цунаки поднялся, отряхнул куртку и джинсы, наклонился, чтобы завязать шнурок и заметил небольшой кусочек стекла. Мацусита положил его в карман и решил рассмотреть, когда сидел на остановке. На стёклышке были цифры 329. Молодой человек так задумался, что пропустил свой последний автобус. Схватив сумку "Adidas", Цунаки побежал за автобусом.
– Стой! Стой! – Кричал Мацусита из последних сил, и продолжал бежать.
Возле окна сидела девушка, Цунаки не сразу обратил на неё внимание, но она услышала его голос и сняла наушники. В такой ситуации парень был растерян, он догнал автобус, когда тот сделал остановку на следующей точке.
Девушка прижалась к стеклу руками.
Цунаки посмотрел на неё. Она была похожа на Кадзуко. Не то что бы похожа, это была она. Только немного в возрасте и с милым шёлковым шарфиком на шее. Цунаки не сводил с неё свой взгляд, он не слышал окружающего мира. В его голове происходило нечто матрицы. Девушка открыла рот и покрыла паром стекло, написав "24 hours".
Мацусита стоял словно вкопанный, в этот момент потерялось время, пространство, желания, цели, сама его судьба стала безразлична для него.
Автобус 329 уехал, Цунаки еле-еле разомкнул губы.
– Дазай… – шёпотом произнёс он.
