Юрий Иванович - Земля в иллюминаторе (сборник)

– А пока ты начистишь картошку и она приготовится, будут уже готовы и ребрышки. И еще салат успею сделать! Ты как больше любишь: с майонезом или с подсолнечным маслом?

– Делай, как тебе нравится! – разрешила она, начиная чистить картофелину.

– Тогда будем с майонезом! – сказал он, раскладывая порубленные кусочки ребрышек на противень и включая духовку. – Жаль, конечно, что не додумались заблаговременно замариновать, но и так будет вкусно. А маринованное мясо будем есть в следующее воскресенье. Шашлык называется. Ты, надеюсь, не забыла, что мы приглашены?

Мария перестала чистить картошку:

– Как же ты им меня представишь?

– Как свою невесту. Или тебе больше подойдет как музыкальный редактор?

– Нет, нет. Лучше первое, – заулыбалась Мария. Потом спохватилась: – А как я буду разговаривать с твоими друзьями? Я ведь не знаю вашего языка.

– Каждый из них сносно говорит по-испански, так что тебе скучно не будет. Все очень хорошие люди и тебе понравятся.

– А я им понравлюсь?

Он при этом вопросе даже замер, а потом в шутку ревниво поинтересовался:

– Чего это ты должна им нравится? Ты моя невеста? Вот мне и нравься! И только! А то больше никогда… не спою тебе под гитару!

– Ну, ты и шантажист! – притворно вздохнула Мария. – Разве можно тебя не послушаться?

А через неделю действительно все было здорово. Как и обещал Григорий. Шашлыки приготовлены были так ароматно и вкусно, что Мария ела и ела, а ей еще хотелось. Наташа, грузная женщина, чью сороковую годовщину отмечали, делилась с Марией рецептом приготовления.

– Главное правильно мясо выбрать, – советовала она. – И, кстати, Григорий умеет это чудесно делать. Удивляюсь, почему он вас раньше шашлыками не угощал.

– Мы только недавно познакомились, – пояснила Мария. – Две недели. Но обещал, что сегодня попробую и не пожалею.

– И как? Вкусно?

– Еще как вкусно! Боюсь даже, что объелась. Тяжело как-то.

– Ну, от хорошего плохо не бывает! – успокоила ее Наташа.

– Чего это они так все раскричались? – забеспокоилась Мария.

Вся остальная компания, разбившись на две команды, уже минут пятнадцать играла в футбол на рядом расположенной полянке. Сейчас же они, почти все, обступили Григория и общими усилиями пытались вытолкать с поля.

– А! – засмеялась Наташа и перевела: – Это они ругаются с ним за то, что он их всех с ног сбивает. А он возражает: я, мол, просто умело прикрываю мяч корпусом. Но нет! Все равно удалили, на пять минут.

Подошел разгоряченный Григорий и, с жадностью выпив полный стакан кока-колы, завозмущался:

– Они совсем в футболе не разбираются, простейших правил не знают!

– Так ты же им чуть ноги не повыламывал! – вставила именинница.

– А вы видели, как они мне на спину запрыгивали? Свалить пытались!

– Да, это не по правилам! – заступилась Мария.

– Правильно! – воспрял он духом. – Вот кого надо было судьей назначить. Будешь судить второй тайм?

Но она не ответила. Ей почему-то стало плохо и затошнило. Видя ее бледность, Григорий не на шутку забеспокоился:

– Что с тобой? Может, слишком жарко? Дать попить?

– Наверное, шашлыков переела, – попыталась улыбнуться Мария, вставая. – Сейчас пройдет. Пойду, прогуляюсь к кустикам.

– Я с тобой! – он взял ее под руку.

– Нет, ты уж извини, я сама. – Он понял и присел к большому столу, на котором были разложены разнообразные закуски и выпивка. И бросал частые взгляды в сторону удаляющейся Марии. А ей становилось все хуже и хуже. Она старалась не подавать виду, но тупая боль внезапно ударила по вискам, коленки предательски задрожали, а тошнота подступила к самому горлу. Она не могла больше сдерживаться и, наклонившись, вырвала. Стало чуть легче, и она решила вернуться назад. Но ее чуть не сбил с ног подбежавший Григорий. Он успел заметить, как ей плохо.

– Тебе еще хуже? Едем в больницу!

– Да нет, уже все нормально! – но ей стало действительно хуже, и бледность проявилась на ее лице еще больше. Как испугался Григорий! Он подхватил Марию на руки и чуть ли не бегом понес к машине. На ходу он утешал ее, заикаясь и сбиваясь с мыслей:

– Н-не переживай. П-попался кус-сочек мяса п-плохой. А где же машина? Ага, вот она. Или майонез плохой… Где же ключи? А черт, есть! Скорей всего рыба виновата, жареная. В такой жаре она быстро портится. Вот так, садись, здесь недалеко, десять минут потерпи, пожалуйста.

Они действительно ехали минут десять, не больше. Марии почему-то совершенно не было за себя страшно, и если бы не регулярно подступающие признаки тошноты, она бы счастливо проулыбалась всю дорогу. У нее теперь есть Григорий! Большой, сильный, добрый и ласковый. Такой чувствительный и пылкий. Неужели это правда – он тоже ее любит? Неужели она добилась своего, сама при этом влюбившись по уши?

Когда они выходили из машины, она вдруг заволновалась:

– Ты только далеко от меня не отходи!

– Скажешь тоже! – он явно нервничал больше, чем она. Но все-таки попытался пошутить: – Только тебя отдам врачам, сразу же бегу обратно, доедать свой шашлык.

Ей стало чуть лучше, и она тоже пошутила:

– И мой захвати. Я доем после… промывания желудка.

Врачи сразу подхватили Марию и увезли куда-то в глубь белого длинного коридора. А Григорий нервными шагами расхаживал по фойе приемного отделения, на каждом повороте доставая пачку с сигаретами и тут же поспешно пряча в карман.

Прошло два часа. Григорий уже прямо метался, как зверь в клетке, и приставал ко всем работникам медперсонала, требуя и умоляя сообщить, что же случилось с Марией.

Наконец появилась старшая медсестра и менторским тоном, словно стюардесса, объявила:

– Почему вы мешаете работать? Сядьте и успокойтесь! (Так и показалось, что она добавит: «И пристегните ремни!») Ваша жена на обследовании, с ней все в порядке. Неужели так трудно немножко подождать?

Но Григорий, хоть и уселся в кресло, продолжал ворчать:

– Немножко? Два часа! И никто не удосужится сказать, в чем дело! Опасно отравление или не опасно!

И тут появилась Мария. В глазах у нее стояли слезы, но она почему-то не выглядела грустной. Наоборот, вроде как даже счастливой. Подскочивший Григорий не знал, с какой стороны ее подхватить, и, наконец, просто крепко обнял и заглянул в лицо.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, уже все хорошо! – она уткнулась, всхлипывая, носом ему в грудь.

– А почему ты плачешь?

– Потому что очень рада, – она подняла лицо и смотрела на него сквозь слезы. – За себя рада, за тебя, за нас. И ты, надеюсь, будешь рад, когда узнаешь, что… я беременна… И… у нас будут дети.

– Дети?! – ошарашенно замотал головой Григорий.

– Да! Именно дети! – в словах Марии-Изабель слышался неописуемый восторг, а голос срывался от счастья. – Врач сказал, что у нас будет двойня!