Кодзи Судзуки - Кольцо (другой перевод)

Кто-то звал Асакаву. Откуда-то издалека плыл, смешиваясь с детским плачем, дрожащий женин голос: «Казую-уки, Казую-уки…»

— Ну, где ты там? Иди сюда скорее!

Асакава пришел в себя. Давешние мысли — фьють — улетучились из его головы. Плач Йоко действительно был странным. По мере приближения к комнате, где он оставил дочку, Асакава все больше и больше убеждался, что что-то не в порядке.

— В чем дело? — Асакава посмотрел на жену так, как будто она была виновата в этом шуме.

— Да я не знаю. С ней что-то странное происходит. Посмотри, разве она когда-нибудь так плакала? Наверное, у нее температура.

Асакава коснулся ладонью дочкиного лба. Температуры вроде нет. Но ручки у нее дрожат. Дрожь эта передается дальше. Маленькое существо беззвучно содрогается всем телом: личико покраснело, глазки зажмурены.

— И давно она так?

— С тех самых пор, как проснулась, наверное. Рядом-то никого не было.

Проснувшись и не обнаружив рядом матери, дети частенько плачут. Однако стоит матери подойти, как они затихают. Если младенец продолжает плакать, значит, то, из-за чего он плакал вначале, до сих пор его тревожит. Но что же это может быть? Йоко надрывается изо всех сил, будто хочет что-то сказать. Видно, что это не каприз. Вон как сцепила ручонки над головой… Да ей страшно! Конечно же! Она от страха плачет.

Девочка вся сморщилась и слегка разжала кулачок, будто показывая куда-то наверх. Асакава посмотрел вслед дочкиному кулачку. Взгляд его уперся в опорный столб. Он поднял глаза — под потолком висела красная маска дьяволицы Хання величиной с кулак. Может быть, девочка испугалась нарисованного оскала?

— Посмотри-ка на это, — Асакава кивнул в сторону маски. Сидзука подняла голову и посмотрела на маску. Потом медленно перевела взгляд на мужа.

Тот подошел к столбу, приговаривая: «Так, значит, малышка боится чертей», снял маску и положил ее на комод, предварительно перевернув лицом вниз. Чтобы ребенок не видел. В ту же секунду плач затих.

— Йоко, солнышко мое, ты догадалась, что это чертик? — поняв, в чем причина плача и моментально успокоившись, Сидзука с улыбкой принялась нянчиться с ребенком. Асакава, напротив, стал еще меньше понимать происходящее и неожиданно почувствовал, что ему неприятно находиться в этой комнате.

— Ладно, поехали домой, — прикрикнул он на жену.

Вечером, вернувшись от Оиси, Асакава позвонил родителям всех троих — Харуко, Сюити и Такэхико. Он спрашивал у всех одно и то же: «Не звонил ли вам приятель вашего сына / вашей дочки по поводу членского билета Тихоокеанского клуба?»

Мать Сюити Ивата — ей он звонил последней — сказала, что некто, назвавшийся школьным товарищем Сюити, позвонил и попросил вернуть членский билет какого-то курортного клуба, который Сюити одолжил у него незадолго до этого. «Я обыскала каждый угол в комнате сына, — говорила женщина, — но не смогла найти этот билет. Прямо не знаю, что и делать». Асакава узнал у нее интересующий его номер телефона и теперь мог звонить Нонояме.

Как Асакава и предполагал, Нонояма одолжил свой членский билет Сюити. Приятели встретились в центре Сибуя в последнее воскресенье августа. Сюити рассказал, что познакомился с одной старшеклассницей и хочет поехать с ней куда-нибудь на одну ночь.

— Ты же меня понимаешь, каникулы вот-вот закончатся, и надо будет серьезно браться за учебу. Должен же я хоть немного повеселиться напоследок! — Сюити подмигнул Нонояме.

Нонояма рассмеялся в ответ:

— Какие летние каникулы, балда. Ты же на подготовительных курсах!

Двадцать шестое августа — последнее августовское воскресенье… Значит, у них в запасе оставалось четыре дня для поездки: двадцать седьмое, двадцать восьмое, двадцать девятое и тридцатое. Не имеет значения, что происходило первого сентября на подготовительных курсах, а в школе начинался осенний семестр…

Йоко умаялась за день — слишком долго она находилась в непривычной обстановке — поэтому вечером уснула сразу же, а заодно с ней и Сидзука, которая, как всегда, укладывала дочку. Приложив ухо к двери, можно было услышать их мерное дыхание. Девять часов вечера — любимое время Асакавы. Время, когда можно наконец расслабиться, остаться наедине со своими мыслями. Удачно, что жена и дочка заснули, а то в тесной двухкомнатной квартире ему бы ни за что не удалось спокойно поработать.

Асакава достал из холодильника банку пива, плеснул немного в стакан. Божественный напиток! Он крякнул от удовольствия. Найденный в комнате у Томоко Оиси членский билет сдвинул дело с мертвой точки. Почти наверняка Сюити Ивата и трое других воспользовались карточкой и остановились на ночь в одной из гостиниц клуба в период с 27 по 30 августа. Наиболее вероятное место совместной ночевки — деревянный коттедж, так называемая вилла, на базе курортного комплекса «Пасифик Лэнд» в Южном Хаконэ. Остальные места слишком уж далеко, да и по деньгам получается, что больше им негде было остановиться — номера-люкс студентам не по карману. Для членов клуба вилла стоит копейки, поэтому нет ничего странного в том, что ребята одолжили у Ноноямы его билет. Скажем, пять тысяч йен за ночь делим на четыре — на каждого чуть больше тысячи йен. В самый раз.

Телефон гостиничной администрации — у Асакавы под рукой. Он сел за стол и положил перед собой блокнот с записями. Конечно, проще всего было бы позвонить администратору и узнать, останавливались ли у них в последних числах августа четверо человек в номере на имя Ноноямы. Беда только в том, что по телефону никто Асакаве на такой вопрос не ответит. Администраторы прекрасно знают свои обязанности и не станут сообщать первому встречному информацию о своих клиентах.

Даже если представиться корреспондентом крупной газеты и доверительно рассказать о целях расследования, все равно по телефону разговора не получится. Не обсуждают такие вещи по телефону. В таких случаях надо связываться с местным редакционным отделом, приглашать адвоката и получать специальное разрешение на просмотр регистрационных записей в гостевой книге. Это в порядке вещей. Единственные люди, которым администратор по первому требованию обязан предоставить доступ к записям, — это, разумеется, полицейские и юристы. Можно, конечно, отрекомендоваться одним из них, но, во-первых, что будет, если обман обнаружится? И, во-вторых, такое поведение бросает тень на всю редакцию. Нет, придется посидеть и как следует обдумать план действий. Все должно быть сделано аккуратно.

Только вот времени на это уйдет уйма — меньше, чем за три-четыре дня, ничего путного не придумаешь. А знать-то хочется уже сейчас. Асакава просто погибал от нетерпения и любопытства. Уж так ему хотелось раскрыть таинственное дело, что три дня казались вечностью.